Кукла - Александр Варго

У Кристины на голове остался заметный шрам, который, к счастью, скрывали густые волосы. Она быстро поправилась, и через месяц они уже вылетели в США.

Единственное, что угнетало Руслана, – это то, что он так и не сблизился с сыном, хотя он с первых минут старался вести себя как и подобает внимательному отцу. Юра с присущей ему снисходительностью наблюдал за потугами Руслана, соблюдая вежливо-прохладную дистанцию, и когда тот порывался наладить какие-то отношения, он замыкался в себе как прячущаяся в панцирь улитка.

Так совпало, что на следующий день они собирались отмечать день рождения Кристины.

– Ты уже знаешь, что тебе подарят родители? – спросил Юра, пересыпая песок из ладони в ладонь. Вопрос был риторический – и он, и она прекрасно знали все о своих родителях, и их намерения не были для молодых людей исключением.

– Он хочет, чтобы у меня была машина, – жмурясь на солнце, сказала Кристина. Она взяла резинку и затянула волосы в хвост.

– А ты?

– А мне не хочется, – весело сказала Кристина. – У меня есть велосипед, и мне этого достаточно.

Они помолчали. Небольшие волны ласкали их стройные ноги.

– Знаешь, в последнее время ты часто становишься задумчивой, – осторожно сказал Юра.

Кристина нахмурилась, она смотрела прямо на нависшее жаркое солнце, даже не щурясь при этом. Юра подумал, что сестра может повредить сетчатку глаз, и сказал об этом девушке. Кристина серьезно посмотрела на него.

– Я боюсь, Юра.

– Боишься? Но чего?

Помедлив, девушка сказала, глядя куда-то в сторону:

– За родителей.

Юра не торопился с комментариями. Они с Кристиной понимали друг друга с полувзгляда. Даже в тот день, когда ее внесли на кухню с окровавленной головой, он сразу понял, что они с ней родня. И с этой минуты полюбил эту маленькую, не по годам развитую девочку.

– Я чувствую, – вдруг резко сказала Кристи и вытянула перед собой красивые руки с безупречным маникюром. – Чувствую: что-то не так.

– Я не могу ничем помочь тебе, – признался Юра. – Меня не было тогда с вами, и сейчас я ничего не ощущаю.

– Я очень надеюсь, что это просто перестраховка, – подавленно сказала девушка, опуская руки.

Они пошли одеваться.

Перед тем как покинуть пляж, Юра заметил, что к солнцу с непостижимой быстротой движется туча, и вскоре небо потемнело.

* * *

День рождения прошел тихо и спокойно. Они не звали гостей, ограничившись узким кругом. Кристи была одета в великолепное платье, она счастливо смеялась и шутила, ее золотистые волосы искрились, но глаза девушки были полны тоски.

– Завтра вы уезжаете, – сказала она Юре, когда они остались в мансарде одни.

– Да. Но ведь ты тоже можешь приехать к нам? – спросил молодой человек, отпив вина из бокала. – Конечно, океана я вам не обещаю…

Девушка рассмеялась, но Юра видел, что ее что-то гложет.

– Кристи…

– Мне кажется, вам нужно уезжать сегодня, – тихо сказала она и посмотрела в окно.

– Но почему? – с тревогой спросил Юра.

– Так надо, – отрезала Кристина.

Юра хотел повернуть сестру к себе лицом, но девушка вдруг закричала:

– Убирайтесь! Разве ты не понимаешь, что ничего просто так не бывает?!

Юра молча проглотил обиду.

– Мы переночуем в аэропорту, – сказал он матери. – Собирайся.

Инга, вызвавшись помочь Жене резать торт, внимательно посмотрела на сына. Его глаза блестели лихорадочным блеском, и женщина все поняла без слов.

– Стойте, куда вы? – изумилась Женя, видя, как Инга молча кинула нож в раковину и пошла одеваться.

Она вышла в коридор и столкнулась с Кристиной. Она переоделась, и теперь вместо праздничного платья на ней были потертые джинсы и футболка.

– Пусть едут, – вымолвила она, и в ее голосе чувствовалась боль.

– Но… как же так, – беспомощно проговорила Женя, посмотрев на Руслана, будто ища поддержки. Тот, как и супруга, ровным счетом ничего не понимал.

Юра с Ингой уехали, несмотря на уговоры.

Настроение было бесповоротно испорчено. Кристина отказалась объяснять свой поступок, хлопнув дверью. Женя с Русланом тоже повздорили и, надувшись, разошлись по своим комнатам.

Женя решила посмотреть на подарки дочери, которые утром принесли их знакомые. Одна коробка была перевязана блестящей красной лентой, и, как ни силилась женщина, она никак не могла распутать узел. Выругавшись про себя, она пошла за ножницами.

Они стояли на специальной подставке, высокие ножницы с поблескивающими лезвиями. Однако когда она вытащила их, брови ее удивленно поползли вверх. Это были не совсем те ножницы, которыми она обычно пользовалась. Ее были покороче, и на кольцах для удобства была специальная обмотка, чтобы не скользили пальцы.

Эти же ножницы были намного длинней, лезвия в каких-то пятнах и зазубринах, словно ими пытались резать проволоку, да и кольца были без обмотки. Откуда они взялись? Может, Руслан принес? Женя покачала головой, вернулась в комнату и начала резать ленту на упаковке. Неожиданно лезвие соскочило с упаковки, и она глубоко порезала палец. Женщина вполголоса чертыхнулась, прислонив ранку ко рту. Она снова бросила беглый взгляд на ножницы, и ее тело словно встряхнуло – она вспомнила, как болел ее бок, который ей распорол тот самый псих, сын друга Руслана. На этом месте у нее остался ужасный шрам. Внезапно ножницы самопроизвольно сдвинули лезвия, с лязгом выбросив искру. Лицо Жени покрылось мертвенной бледностью.

За окном начало стремительно темнеть.

Кристина ходила из угла в угол, сжимая кулаки, что-то тихо бормоча.

– Только когда в тебе, – вдруг едва слышно сказала она. – Только когда в тебе, – повторяла она как заклинание. – Как же я сразу не догадалась…

Небо темнело прямо на глазах, хотя до заката было еще далеко. Подул пронизывающий ветер, настежь распахнув окна, стекла тревожно зазвенели.

– Только… когда… – шептала девушка. В голове слышались какие-то щелчки, которые больше напоминали звук сдвигаемых лезвий ножниц. Она побледнела, шрам на голове невыносимо заныл, как гнилой зуб, и она, шатаясь, пробралась в комнату, где находилась мать. Она увидела Кристину и напряженно улыбнулась, показывая на перевязанный палец:

– Вот, порезалась, – сказала Женя и переменилась в лице, увидев расширенные зрачки дочери. – Боже, Кристи, чт…

– Он все-таки успел, – перебив ее, выдавила Кристи. – Успел… Друг папы, Клепа, мать его…

С выражением суеверного ужаса она уставилась на громадные ножницы. Они елозили на полу как живые, лезвия звонко клацали, как челюсти.