Перекати-поле - Лейла Мичем

Глава 44

После того как Джон уехал, Кэти осталась сидеть за своим столом и сделала несколько глубоких ритмичных вдохов на случай повторения рецидива ее детского мутизма. Она подробно изучала свое расстройство и выяснила, что все его симптомы — учащенное сердцебиение, напряжение мышц, тошнота — являются частью реакции организма типа «бей или беги», вызванной впрыском адреналина и других активных химических веществ в нервную систему, который готовит тело к тому, чтобы избежать опасности. Фокус, позволяющий справиться с этим, заключается в том, чтобы дать время той части мозга, которая отвечает за мышление, на осознание ситуации, оценку того, является ли угроза реальной, и, если это так, на принятие решения, что делать дальше. Для этого существовали специальные методы — когнитивные и физические упражнения, — но они ей не требовались.

Трей Донн Холл не представлял никакой угрозы. Она должна верить в это. Он не сможет снова причинить боль ей и ее ребенку. Обаяние Трея не сможет взять над ними верх. Она не сталкивалась с симптомами своего детского заболевания с того первого дня, когда попала в начальную школу в Керси, и не собиралась возвращаться к этому сейчас. Ощущения, которые Кэти испытывала сейчас, были связаны с тем, что сбывались ее старые фантазии, когда она представляла себе, как Трей Дон Холл однажды войдет в кафе, которое они когда-то называли грязным гадюшником. Он увидит, что теперь оно превратилось в безукоризненное заведение, вызывающее сегодня лишь восторженные отзывы посетителей, и встретится с его уважаемой владелицей. Воображение рисовало ей его изумление, когда он будет сопоставлять свое последнее воспоминание о той уничтоженной беременной девушке, без гроша за душой, которую он бросил, с этой преуспевающей деловой женщиной. Но со времени ее фантазий об их встрече прошло уже довольно много лет. После того как Трей не приехал на похороны Мейбл, посчитав достаточным прислать цветы, она навсегда выбросила его образ из головы. Возмущенная его безразличием к смерти своей тети и его полным неуважением к ее памяти, Кэти смотрела на своего девятнадцатилетнего сына, стоявшего рядом с ней у гроба, и благодарила Бога, что он не унаследовал от отца его бессердечия. Последняя ее мысль относительно ТД Холла была о том, что она желает этому негодяю гореть в аду.

И тут совершенно неожиданно при одном только упоминании его имени сердце ее забилось чаще, желудок скрутило спазмом, а сама она уже начала думать о том, что на ней будет, когда он войдет в ее кафе. «Как это неумно, девочка, совсем неумно», — мысленно укорила она себя. Каков бы ни был этот «ослепительный свет по дороге на Дамаск», от которого Трей прозрел у себя в Сан-Диего, для нее с Уиллом все это произошло слишком поздно. Они не нуждаются в пресыщенной жизни Трея и не хотят ее. Она была выше того, чтобы довольствоваться осадком в чужой испитой чашке.

И все же она хотела бы увидеть его снова. Хотела бы, чтобы он увидел Уилла. Не для того, чтобы что-то начинать сызнова или пробовать наверстать упущенные годы. Она хотела, чтобы Трей осознал, что он потерял, чем мог бы обладать, что могло бы остаться у него после того, как отгремят победы, закончатся деньги и плохо начнут сгибаться колени.

Потому что, несмотря на все его проявления нарциссизма, Кэти до сих пор считала, что у них с ним все получилось бы, если бы она тогда не забеременела. Трей любил ее, возможно, эгоистически, но искренне, и она все еще верила, что со временем он бы впустил в их совместную жизнь детей.

А может, и нет. Тетя Мейбл как-то заметила:

— Похоже, что Уилл — единственный внучатый племянник, который может у меня быть. — Ее намек был очевиден: в обоих браках Трея его жёны оставались бездетными.

Но, тем не менее, Кэти не могла отделаться от чувства, что у них с Треем все было бы по-другому. Это не был типичный роман старшеклассников. Даже в неодобрении их подростковой близости было что-то особенное, почти духовное, проявлявшееся в том, как они встретились и были вместе с того самого дня, когда она вошла в шестой класс мисс Уитби и молча стояла перед всеми, пока ее представляли. «Пусть она садится сюда, мисс Уитби…» Кэти никогда не сможет забыть эту его мальчишескую команду, прорезавшую наэлектризованную тишину, повисшую в классе, его пристальный взгляд, длинную руку во фланелевой рубашке, показывающую на место рядом с собой.

Был ли Трей настолько высокомерен, чтобы считать, что она никогда не выходила замуж потому, что ее сердце по-прежнему принадлежало только ему? Тетя Мейбл наверняка рассказала ему о ее помолвке с Дэниелом, но, возможно, Трей думал, что она пытается хоть как-то пристроиться? Кэти невольно усмехнулась. Насчет этого он, вероятно, был бы прав, но она не сомневалась, что для Трея Дона Холла было бы шоком узнать, что единственный человек, которого она любила сейчас и за которого действительно хотела бы выйти замуж, носит стоячий воротничок священника.

В дверь тихонько постучали.

— Кэти, можно войти?

— Да, Бебе, конечно. — Когда в дверь вошла ее менеджер с пустыми мешками из-под денег, Кэти сказала: — Тебе придется часок обойтись без меня, Бебе. Я еду в «Морган Петролеум», чтобы повидаться с сыном.

Случайно посмотрев в окно кабинета своего босса, Уилл Бенсон, докладывавший начальнику о пробных образцах, взятых из нефтеносных слоев на одной из буровых площадок их компании, запнулся. Он только что увидел, как на парковку перед зданием «Морган Петролеум Компани» заезжает белый «лексус» его матери. Его босс тоже выглянул в окно, чтобы выяснить, что так привлекло внимание парня.

— Это же твоя очаровательная мама, — сказал он. — Как думаешь, что могло привести ее сюда? Надеюсь, ничего плохого не произошло.

— Я тоже на это очень надеюсь, — сказал Уилл, чувствуя, как тревожно забилось сердце. Мама все еще была в форменной блузе своего кафе. — Будет лучше, если я пойду и выясню, с чем связан ее приезд.

— Разумеется. Этим мы можем заняться позже.

Уилл поторопился, чтобы встретить Кэти у стойки секретаря на входе. Сначала он подумал, что она приехала рассказать о плохих результатах своего ежегодного медицинского обследования. Каждый год он с замиранием дыхания ждал ее телефонного звонка, где она сообщала о том, что получила от врачей «добро». В этом году она не позвонила. Больше в голову не приходило ничего такого, что могло заставить ее проехать тридцать миль из Керси к нему на работу, да еще и перед самой обеденной суматохой в кафе.

Пока она разговаривала с геологом, который придержал для нее дверь, Уилл искал в ее лице какие-то предварительные намеки на оправдание своих худших ожиданий. Но ничего такого не заметил. Его мама расспрашивала мужчину о его жене и недавно родившемся ребенке. В выражении ее лица и голосе не было никакого напряжения, но это ничего не значило, хотя и могло кого-то ввести в заблуждение. Его мама никогда не показывала на людях, что творится у нее в душе.

Разговорчивый сотрудник уже полез за бумажником, чтобы показать ей фотографии своей семьи, но Уилл умоляюще сложил руки на груди и так выразительно посмотрел на него, что тот сразу понял намек и тут же удалился.