Второму игроку приготовиться - Эрнест Клайн

обновлялась с OASISа. И оба ИИ смогут спокойно прятаться внутри бортового компьютера до тех пор, пока корабль не покинет Землю.

Если только Анорак не придумал способ захватить корабль и вывести на орбиту преждевременно – задача, вероятно, для него не слишком сложная, поскольку я приложил немало усилий, чтобы обеспечить контроль над кораблем и телеботами из ARC@DIA.

Наверняка таков его план: заполучив Леукосию, Анорак украдет наш межзвездный космический корабль и сбежит с Земли.

Я хотел было поделиться своей новой теорией с АртЗмидой, но решил воздержаться, пока рядом неписи. Анорак вполне мог придумать, как шпионить за нами через них, с него станется, и паранойя тут ни при чем.

Размахивая своими огромными крыльями, Гваихир и Ландроваль перенесли нас через выжженную пустошь Анфауглит и над Таур-ну-Фуином в долину Тумладен в Окружных горах, где скрывался эльфийский город Гондолин. Нас высадили в открытом поле сразу за городом, прямо в зоне телепортации. Мы поблагодарили орлов и попрощались, после чего они улетели в яркий красно-сиреневый восход.

Я немедленно поделился с АртЗмидой своей теорией о плане Анорака в отношении «Воннегута». Я ждал придирок, однако она лишь кивнула.

– Когда выйду из системы, сразу передам информацию Майлзу и нашей службе безопасности, – сказала она. – Мы разработаем план, пока ты будешь искать последний осколок. Согласен?

Я кивнул. АртЗмида достала что-то из инвентаря и протянула мне предмет, похожий на миниатюрную тактильную систему. В описании говорилось, что это Тактическая станция управления телеботом.

– Она позволит тебе синхронизироваться с одним из телеботов, которых мы отправим в старый особняк Ога, – объяснила АртЗмида. – Я скажу, когда его активировать.

– Спасибо, Арти. – Я добавил предмет в свой инвентарь. – Спасибо за все.

– Пожалуйста, – с улыбкой ответила АртЗмида, затем, к моему удивлению, подалась вперед и поцеловала меня в щеку.

– На удачу, – сказала она за мгновение до того, как телепортироваться.

Я стоял там несколько секунд, приложив ладонь к щеке. Но вдруг заметил, как дрожит рука – у меня заканчивалось время.

Глубоко вздохнув, я телепортировался на Хтонию, чтобы найти последний из Семи осколков.

0026

Я перепроверил координаты в атласе OASISа и телепортировался прямо на вершину самого высокого пика Зайзерийских гор, расположенных на континенте Зайзерия в южном полушарии Хтонии.

Мне не раз доводилось пролетать над этими горами по пути в другие части мира Холлидэя, но я никогда на них не высаживался. Зачем, если на них ничегошеньки не было? Весь горный хребет представлял собой серую зону – участок случайно сгенерированного ландшафта без неписей. Ни с кем не пообщаться и квестов никаких не пройти. Тысячи пасхантеров облазили каждый клочок этих гор, и все как один заявили, что на них нет ровным счетом ничего достойного внимания.

Однако, когда мой аватар материализовался на вершине горы, я все-таки увидел нечто интересное – Святилище Леукосии: похожий на Стоунхендж круг из семи гранитных плит с возвышающимся алтарем в центре. Вряд ли сооружение стояло там всегда, кто-нибудь обязательно бы его увидел. Черт, да я бы и сам увидел, пролетая сверху!

Я вошел в Святилище и приблизился к алтарю, затем достал и открыл папку Киры. Нарисованная карандашом иллюстрация Святилища Леукосии полностью соответствовала виду передо мной: во главе алтаря стояла каменная статуя Леукосии. В правой руке она держала круглый щит с ее символом, а левую вытягивала вперед, обращая пустую ладонь к серому небу над головой. Под статуей на плоском камне были высечены слова загадки:

«Сыщи семь осколков сердца сирены

В семи мирах, где сирена выходила на сцену.

За каждый осколок наследник заплатит высокую цену

Дабы вновь сделать сирену цельной».

Ниже располагались шесть одинаковых углублений в форме осколков. Дальнейшие действия казались вполне очевидными.

Я извлек из инвентаря все шесть найденных осколков и по очереди вставил в углубления на алтаре. Встав каждый на свое место, они загорались ярко-голубым. Едва я вложил последний осколок, возникла ослепительная вспышка света. Когда ко мне вернулось зрение, я увидел в протянутой руке статуи седьмой осколок, который ярко сиял голубым светом, как и остальные.

Я вернул шесть осколков обратно в инвентарь и взял седьмой. Меня тут же затянул еще один, последний флешбэк…

… Кира сидела в Лаборатории доступной среды в GSS, которую Холлидэй позже прикрыл. Я видел ее на архивных фотографиях и в видеозаписях.

Прямо перед Кирой стоял Джеймс Холлидэй, держа нечто, похожее на ранний прототип гарнитуры с оригинальным нейронным интерфейсом. Она была более громоздкая, чем современная, и напоминала скорее шлем.

В стороне стоял Ог, на его лице застыло тревожное выражение.

– Это устройство позволит людям управлять своим аватаром в OASISе лишь силой мысли, – сказал Холлидэй, осторожно опуская прототип на мою/Кирину голову. – Нужна минутка для калибровки.

Затем Холлидэй вытянул руку и нажал кнопку на панели управления, и меня ослепила вспышка света…

…Когда флешбэк закончился, я поспешил убрать Седьмой осколок в инвентарь, где все семь выстроились в линию. Я бросил взгляд на слова, выгравированные на алтаре: «За каждый осколок наследник заплатит высокую цену», и вспомнил, что мне пришлось заплатить, – все семь пережитых мной воспоминаний.

На Миддлтауне я увидел, как Кира создала свой первый цифровой рисунок.

На Кодаме Ог впервые признался ей в любви.

На Шермере Ог приехал в Лондон, чтобы спасти Киру от отчима и вернуть ее в Огайо.

На Халцедонии Кира показала Огу логотип, который разработала для их новой компании.

В Загробном мире я увидел, как Принс пел ей серенаду на ее день рождения – подарок от Ога.

На Арде Ог показал Кире копию Ривенделла, которую для нее построил.

И наконец здесь, на Хтонии, я пережил последние семь секунд памяти Киры, записанные Холлидэем, в тот день, когда он скопировал ее сознание без ее разрешения или даже ведома.

Каково было Холлидэю пережить эти воспоминания? Воочию увидеть любовь Ога и Киры, а себя – печальным, одержимым третьим лишним? Гениальным, но беспомощным другом, которого они оба терпели из жалости. Выбрал ли он эти конкретные воспоминания, чтобы наказать себя? Или чтобы тот, кто пробудит Киру, знал о всех преступлениях, которые он против нее совершил?

Без сомнения, теперь я чувствовал себя ближе к Кире, лучше понимал ее как человека и творца. И я также гораздо яснее видел Джеймса Донована Холлидэя. Он был настоящим гением, этого у него не отнять, однако только вчера я воспринимал его добрым гением, чей ум и талант лишь развивали его человечность. Теперь же невозможно отрицать, что он был в корне двинутым – безнравственным,