Братство креста - Виталий Сертаков

Отцы попятились. Тигр шел напролом сквозь толпу, как горячий нож сквозь масло. Не успевшие увернуться кликуши так и остались лежать бесформенной грудой. Христофор разрезал веревки и тащил к выходу из юрты потерявшую сознание невесту. Зеленые еловые лапы под ногами у Артура хлюпали, как резиновый коврик, насквозь пропитавшись кровью.

Карапуз, кряхтя, поднялся на колени, словно нехотя смахнул с себя груду обезумевших Сынов, молотящих хилыми кулачками. Лицо чингиса заливала кровь, чей-то нож располосовал ему щеку; сосновая свая, на которую он налетел, треснула пополам.

Коваль почувствовал, как его поднимает в воздух и толкает в грудь. Впечатление было такое, словно он на полном ходу вылетел под снегоочиститель несущегося паровоза. Теряя сознание, успел поджать подбородок к груди и расслабить мышцы, но удар о землю всё равно получился нешуточный. Дикая боль пронзила позвоночник, а затем Артур увидел, как на него летит потолок. Две ближние подпорки треснули и начали заваливаться.

Сцепив зубы, он перекатился влево и разглядел, обо что стукнулся. Это была оторванная голова гармониста. Половина шатра обрушилась, погребая под горящими шкурами раненых. Тонко вопили сгорающие заживо мальчишки.

– Железо! - кричал из дыма Бердер. - Сбрось железо!

И тут Коваля озарило.

Магнит! Ну конечно, магнит! Эти мерзавцы каким-то образом создавали перед собой сильнейшее магнитное поле…

"Но это же невозможно", - пробормотал он, пытаясь подняться на дрожащих руках. Боль в спине заставила его снова упасть на колено. Из-за густого дыма Артур ничего не различал в двух шагах. Он слышал, как беснуется Лапочка и рычит снаружи, на лестнице, второй тигр. Он слышал, как матерится чингис и пытается избавиться от кольчуги. Потом он увидел огромные глаза Христофора; парень скрючился в три погибели, укрываясь под тяжелым столом, в обнимку со связанной невестой…

– Белого не упустите! - заорал губернатор, надрывая связки. Дым набивался в глотку, не давая вздохнуть. - Христя, давай к Прохору, Белого Деда держите!

Слева, из кучи тел, волчком выскочил Бердер, за ним тянулось облако кровавых брызг. От серой хламиды остались одни клочья. Хранитель силы вращался на пределе скорости, нанося удары всеми четырьмя конечностями; со стороны это выглядело как торнадо, вооруженное четырьмя клинками. Половина волков-апостолов бросили Артура и кинулись на помощь своим молодым собратьям.

Треснули и обвалились еще несколько перекладин, от раскатившихся по полу свечей занялись ветки. В шатре становилось нечем дышать. Красный Дед бежал, Водяной валялся на полу, запихивая в распоротое брюхо синие кишки.

Коваль поднялся на ноги, перед глазами плыли оранжевые круги. Он лихорадочно освобождался от кольчуги и сдвоенной портупеи, увешанной металлическим оружием. Не успел самую малость; ремень, точно живой, рванулся в сторону, увлекая за собой хозяина. Падая, Коваль с "мясом" выдернул пряжку, перекувырнулся, спиной чувствуя летящее костяное копье.

Когда он обернулся, всё было кончено, по крайней мере, внутри "церкви". Ошалевший от крови, почти неуправляемый, Лапочка рвал на части нечто, смутно напоминавшее человеческую фигуру.

Бердера тошнило; Хранитель силы стоял на коленях; в спине у него наискосок раскачивался костяной дротик. Рядом громоздилась батарея трупов. Митю Артур заметил не сразу. Чингис был жив, но буквально похоронен под горой Отцов с волчьими лицами. Ему требовалась срочная перевязка, как минимум, в шести местах. Над Карапузом стоял Прохор и деловито махал шашкой.

Он отрубал головы. Несколько человеко-волков так и умерли, не разжав челюстей, вгрызаясь в плоть врага…

Потом они втроем выволокли полумертвого чингиса наружу, на ледяной бетон, и Прохор занялся его ранами. Бердер самостоятельно умел останавливать кровь, но получил сильнейшее сотрясенье мозга, и периодически его заваливало набок.

Артур вяло удивился, как много вокруг трупов. Оказалось, что сверху спустились, на свою голову, еще человек двадцать. Прибежали из скитов, привлеченные шумом драки, совсем мальчишки и не испугались одинокого, безобидного старичка, прогуливающегося по дну дока, среди мертвых тел. А когда они толпой, выкрикивая угрозы, скатились вниз, стало уже поздно, потому что за спинами очутилась белая рысь, не уступающая в размерах самому крупному волку. А скромный дедок с косичками покатал что-то во рту, словно не мог проглотить горячее, затем выкатил на язык коричневый комок, и плюнул…

Снаружи горело всё, что Прохор успел поджечь. Горели гробы с мертвецами, горели клетки, в которых заживо поджаривались хищники. А наверху, за границей котлована, разгоралось ослепительное зарево. Полыхал вековой лес, вся непроходимая чаща, зажатая между болотами и берегом озера. В чащобе горели скиты, и даже сквозь нарастающий гул было слышно, как с треском лопаются коробочки заветного снадобья, Кислого мака, щедро засеянного по всем окрестным лесам.

Артур оглянулся. В сторонке, привязанный к свае, косил горящим взглядом Белый Дед. Его любимый сатир валялся подле и то вылизывал подпаленную шкуру, то принимался хныкать и тыкаться в ноги хозяину. Коваль так и не понял, в каких они с Дедом были отношениях, а выяснять не хотелось…

"Кислый мак, - точно в полудреме повторял Артур, - придумают же…"

Что любопытно, относительно Кислого мака догадался Карапуз, когда Христофор пришел к нему из логова ведунов на явку. Он сразу учуял противный кислый запах; от Христофора шарахались даже комары. Оказалось, что чингисы знали это растение, хотя Коваль мог поклясться, что до Большой смерти ничего подобного на Ладоге не росло. Чингисам была знакома безобидная разновидность, природный дурман, от которого следовало подальше держать коней. Озерники засеяли мак повсюду на своей территории, и методом сложного скрещивания вывели бесподобный штамм. Митя позвал Прохора, который тогда хоронился от чужих взглядов в подвале фактории, вместе они обнюхали Христофора еще раз, и вместе получили сильнейшую аллергию. Еле оклемались.

Сразу стало понятно, почему через линию болот не ходят ни люди, ни звери, и почему даже драконов воротит…

Сейчас Коваль даже радовался, что снадобья Анны Первой напрочь отбили обоняние. Совершенно не хотелось нюхать обугленные трупы. Помимо мазей в ноздри каждому "десантнику" запихали по куску особого мха. Эту породу Хранители использовали, когда делали вылазки на Вечные пожарища…

Удалось сохранить жизнь не только Белому Деду. Красный потерял руку в бесславной попытке удрать от тигрицы, но Прохор успел остановить кровь. Дед лежал без сознания и представлял собой жалкое зрелище. Его, как и человека-козла, не стали даже связывать. А вот оборотней связали. В живых остались трое апостолов, а также два Сына, вполне человеческой наружности, и мальчишки из клеток на верхнем ярусе котлована.

Оборотни-апостолы вовсе не желали превращаться назад, в обычных людей. При ярком свете белого костра Артур рассмотрел их получше и снова не нашел никакого вразумительного объяснения. До настоящего звериного обличья они не дотянули: уши располагались слишком широко, нос не до конца слился с верхней челюстью, и подбородок выглядел, как у приматов. От волосатого затылка, к сутулым плечам и выпуклому горбу позвоночника спускалась густая, серая щетина. Но в остальном это были самые обыкновенные мужчины, среднего, если не сказать пожилого, возраста. Апостолы клацали зубами, норовя дотянуться до веревок и довольно членораздельно выкрикивали проклятия. Самым отталкивающим Ковалю показались даже не гротескные морды. У спеленутых живых магнитов так и не прекратилась эрекция…