Капля яда. Бескрайнее зло. Смерть на склоне (сборник) - Джадсон Пентикост Филипс

– Вы имеете представление, где может быть сейчас Гамаэль?

– Нет. Он ушел от меня, когда пришло время одеваться в оперу.

– Ни вы, ни он не знали об убийстве мисс Стюарт?

– Я узнала только что от вас. Гамаэль, когда уходил от меня, ничего не знал.

– Насколько правдива история, которую вы рассказали Уилзу?

– История? – Старая дама посмотрела на Джона. – Я полагала, он принял ее как факт. Истинная правда, что существует определенный круг лиц, чья личная или общественная жизнь будет сломана, когда Мун умрет насильственной смертью. Он собирал на людей компромат, и если его убьют, всю эту грязь обнародуют. Его адвокат или поверенный. Мы с Озманом считали, что нужно всеми силами сохранить ему жизнь. Решили, что Уилз, которого травил Мун, нас поймет и поможет.

– Насильственная смерть Муна может сильно повредить вам?

Ее большая грудь поднялась и опустилась – женщина тяжело вздохнула.

– Мне меньше, чем остальным. Моей тайны больше не существует. Узнав, кто я на самом деле, публика пошумит, и все. Для других же это настоящая катастрофа.

– Однако вы встали на их сторону, хотя для вас лично опасность была не такой большой, как для них.

– Да, Шамбрен. Потому что если бы не я, эти люди – и такие, как отец Уилза и как он сам, – не подверглись бы травле со стороны Муна. Винить следует меня, потому что я эгоистка. – Она в упор посмотрела на Джона. – Я повинна в смерти вашего отца, потому что интересовалась только собой.

– Трудно поверить, миссис Хейвен, – проговорил Шамбрен.

– И тем не менее это так, хотя в свое оправдание скажу, что все тридцать пять лет я не представляла, что происходит. Не знала, что Обри творит со своей жизнью и судьбами других. Вам-то, Шамбрен, это хорошо известно. – Она обхватила худыми руками колени.

Управляющий отелем взял у нее пустую стопку, сходил к шкафчику и вернулся с наполненным до краев широким стаканом. Мисс Хейвен улыбнулась. Сорок лет назад перед ее улыбкой никому бы не удалось устоять.

– Это больше похоже на дело. – Она выпила половину виски и поставила стакан на стол. – Я жила с Обри Муном пять лет, Шамбрен. Сказала «жила», а лучше было бы сказать: «пять лет болела проказой». Теперь я думаю именно так, но тогда все было по-другому. Последний год войны – той первой войны. Вокруг сплошное безрассудство, безудержное веселье, люди живут одним днем. В те дни Обри был очарователен. Слава его еще не коснулась, но он уже был баснословно богат. Мы делали все, что нам нравилось, и имели все, что хотели. Я поднялась на верхнюю ступень лестницы своей профессии. Тогда я этого не сознавала, но обладание мною добавляло Обри престижу. У него было много денег, и люди считали, что именно такой мужчина заслуживает любви очаровательной и популярной Виолы Брук. Я думала, что мы любили друг друга. Вскоре поняла, что Обри не любит никого, кроме себя. Когда после войны журналистика принесла ему известность, я стала ему не нужна. Потом в нем проснулось садистское начало. У меня хватило бы сил раздавить его. – Вместо смеха из горла старой женщины вырвался едва слышный глухой звук. – Но я этого не сделала, потому что думала, что любила. Как он меня унижал и позорил, вспоминать не буду – слишком больно. Я играла на Уэст-Энде. Постановка долго пользовалась популярностью. Мною увлекся молодой человек по фамилии Хейвен. Тогда многим казалось, что они влюблены в Виолу Брук.

Джордж Хейвен был настойчив. Был момент, когда, пытаясь от него избавиться, я рассказала о своих жалких отношениях с Муном. Он не отвернулся. Внезапно стал для меня спасительной гаванью в бушующем море. Однажды вечером он зашел после спектакля ко мне в уборную. Я, кажется, не сказала, что он был инженером большой нефтяной компании? Начинающим, на первой ступени карьерной лестницы. Джордж сказал, что его направляют на Ближний Восток. А работодателей известил, что женат и должен взять в командировку супругу. Его корабль отходил в десять вечера. Он умолял плыть с ним. Я отказала. Мой спектакль! Карьера! Когда же он ушел, внезапно поняла: Джордж моя единственная надежда на жизнь. Выскочила из театра посредине спектакля и без единой вещи прибежала к нему на корабль. В квартиру ни за чем не зашла. Наш брак в пути зарегистрировал капитан. Виола Брук – мой сценический псевдоним. Я вышла замуж под своей настоящей фамилией. Даже если нашим союзом заинтересовался бы какой-нибудь морской журналист, она бы ему ничего не сказала. Я стала миссис Джордж Хейвен – никому не известной женщиной.

В первом пункте нашего назначения в пустыне работали еще трое белых – такие же инженеры, как Джордж. Но ни один из них не знал меня в лицо. Мы стали частью того мира. Случайная газета принесла нам весть, какой фурор произвело мое исчезновение. Но сценические снимки Виолы Брук не вызвали подозрений там, где мы теперь жили. Я знала, как поменять внешность. К тому же, пока мы находились далеко от Англии, нам ничто не грозило. Мы не хотели воскрешать историю. Не хотели, чтобы Обри узнал, куда я делась. И так три десятка лет прожили на Ближнем Востоке. Джордж был изумительный, добрый человек, и я его со временем искренне полюбила. Ему сопутствовал успех – за тридцать лет он заработал огромное состояние. А я, женщина среднего возраста, нисколько не напоминала Виолу Брук.

Мы решили, что пора возвращаться в Англию, больше там нам ничто не грозит. И тогда я стала понимать, какую жизнь ведет Обри Мун и как губит других людей. Потрясающее открытие – ведь я могла предотвратить их крушение.

– Вы продолжаете это говорить, миссис Хейвен. Но как?

– Вся карьера Муна зиждется на обмане. Его первый роман «Боевой порядок», принесший ему литературное признание, был экранизирован и поставлен на сцене, после чего его автор превратился в первую величину в писательском мире. Но этот роман не его.

– Простите? – Голос Шамбрена от удивления дрогнул.

– Приехавший на побывку в Париж молодой офицер дал ему прочитать рукопись. Прежде чем Обри сумел вернуть ее автору со своими замечаниями, юноша погиб в бою. Мун подержал рукопись у себя, ожидая, не заявит ли кто-нибудь на нее права. Таких не оказалось. Прежде чем Обри пришла в голову мысль присвоить авторство романа, он дал почитать рукопись мне. Поэтому я все знаю. А потом книга вышла под именем Муна. Да, правка была. Но роман не его. Я расстроилась, но в ту пору любила его и ничего не сказала. По иронии судьбы, этот роман и его успех разлучили нас. Прошло время, я хотела одного – тихого убежища, и его мне дал мой милый Джордж.

Миссис Хейвен помолчала и допила виски.

– Он умер пять лет назад. Горе было настолько велико, что я не могла оставаться в Англии и переехала в Америку. Год назад ко мне явился Озман Гамаэль. Озман – единственный человек, который узнал меня на Ближнем Востоке. Как верный друг, он хранил мою тайну – ведь и сам был жертвой Муна, пострадал за какую-то былую политическую неосмотрительность. Озман рассказал мне жуткую историю. С годами Обри стал еще злее, невыносимее. Известно, что он сломал жизни десятку людей. Гамаэль знал, как он подстраховался на случай, если его захотят убить. Как тут было бороться? Как противостоять Муну? Я решила, что мне пришла в голову правильная мысль.