Немецкая оккупация Северной Европы. Боевые операции третьего рейха. 1940-1945 гг. - Эрл Зимке

Хотя германская помощь была предложена и частично оказана без предъявления жестких требований, обе стороны прекрасно знали ей цену. 21–го Маннергейм сообщил Гитлеру, что Финляндия готова к более тесным связям с Германией, и на следующий день Риббентроп вылетел в Хельсинки, чтобы провести переговоры лично. То, что миссию принял на себя сам министр иностранных дел, означало решимость Германии связать себя с Финляндией одной веревочкой. Поэтому данный непрошеный визит вызвал у финского правительства не только удивление, но и недовольство.

Переговоры, которые Риббентроп вел в своей привычной агрессивной манере, шли не гладко. Обе стороны понимали, что в условиях сильного стремления финнов к миру, которое уже привело к возникновению широкого общественного движения, выступавшего за создание правительства во главе с Паасикиви, нельзя было подписать декларацию, которую бы ратифицировал парламент. Поэтому немцы пошли на компромисс и приняли декларацию, подписанную президентом. Когда 23 июня советское правительство сообщило финнам, что оно не начнет переговоры без письменного заявления президента и министра иностранных дел о том, что Финляндия готова капитулировать и обращается к Советскому Союзу с просьбой о мире, давление немцев усилились. 24–го Рюти и Рамсай встретились с Маннергеймом в Миккели, а на следующий день Гитлер в ультимативной форме потребовал публичного объяснения позиции Финляндии: если такое объяснение дано не будет, то помощь Финляндии прекратится. Поздно вечером 26 июня Рюти вызвал Риббентропа и вручил ему письмо, в котором заявлял, что он, как президент Финляндии, не станет заключать мир с Советским Союзом без согласия германских властей и не позволит ни утвержденному им правительству, ни частным лицам заключить перемирие и начать мирные переговоры без согласия немцев.

Риббентроп вернулся на родину с триумфом, но подписанный им контракт не имел юридической силы, так как был заключен под давлением со стороны Германии. В результате финны не только не оценили щедрость, проявленную немцами в тот момент, когда они не могли себе этого позволить, но и почувствовали себя жертвами шантажа, которому подверглись в решающий период своей истории. Трудно сказать, какое влияние этот документ оказал на последующие действия финнов, но он сильно облегчил угрызения совести, которые финны могли бы испытывать, выбирая свое дальнейшее будущее.

Через неделю после письма Рюти Соединенные Штаты разорвали дипломатические отношения с Финляндией. Финский посол в Вашингтоне и его ближайшие помощники еще в июне получили паспорта и предписание покинуть страну. Удар был сильный, но то, что вслед за этим не последовало объявления войны, следует считать большим достижением финской дипломатии: Финляндия пережила войну, сумев не допустить окончательного разрыва с демократическими режимами.

Мрачная атмосфера, окружавшая июньские переговоры, усугубилась гибелью Дитля, последовавшей 23 июня. Накануне он встречался с Гитлером и возвращался в Финляндию, когда его самолет разбился в Австрийских Альпах. Несколько дней о катастрофе молчали, боясь, что это сможет повлиять на ход переговоров. 28–го командование 20–й горнострелковой армией принял генерал – полковник Лотар Рендулич.

Для финнов июньские переговоры имели одну цель – получить помощь, которая могла бы остановить наступление русских. Письмо Рюти помогло достичь этой цели, но помощь оказалась меньше, чем рассчитывали финны, и даже меньше, чем рассчитывали сами немцы, потому что

22 июня русские начали большое наступление против группы армий «Центр», на борьбу с которым были брошены почти все германские ресурсы. 303–я бригада самоходных артиллерийских установок прибыла в Финляндию

23 июня, а 122–я пехотная дивизия – на пять дней позже. Но вторую обещанную бригаду самоходок в последний момент отправили на помощь группе армий «Центр», а штаб корпуса, который должен был командовать всеми немецкими войсками в Финляндии, уже оставил южный сектор Восточного фронта, но до Финляндии так и не добрался. Германское оружие и боеприпасы, включая танки и тяжелую артиллерию, продолжали поступать в Финляндию. Фаустпатроны и базуки «Panzerschreck», оказавшиеся чрезвычайно эффективными, значительно улучшили способность финнов противостоять танковым атакам и восстановили их уверенность в себе.

21 июня русские взяли Выборг, оставленный финнами днем раньше. Хотя у финнов не было намерения защищать старый город, однако его потеря сильно повлияла на их моральный дух. Давление русских между Выборгом и Вуоксой нарастало; 25–го они бросили в бой десять дивизий, снабженных штурмовыми орудиями, и прорвали фронт у Реполы, продвинувшись за линию укреплений на 4 километра. После четырех дней тяжелых боев финны сумели ликвидировать брешь, но свой прежний фронт так и не восстановили. Русские сохранили клин, который был особенно опасен тем, что здешняя местность позволяла вести танковые атаки.

16 июня Маннергейм издал приказ об отступлении из Восточной Карелии. Тактика заключалась в постепенном отводе частей от Свири и линии Маселькя к главной линии обороны: река Уксу – озеро Суо – озеро Порос. В последнюю минуту, когда отступление уже началось, ОКВ безуспешно попыталось убедить Маннергейма не бросать Восточную Карелию. Это полностью противоречило совету Дитля. Видимо, ОКВ руководствовалось следующими соображениями: во – первых, ему могла передаться мания Гитлера никогда не отступать добровольно; во – вторых (что намного важнее), со сдачей Восточной Карелии финны теряли свой главный военный трофей и последний козырь для торга с Советским Союзом, а следовательно, вместе с ним и причину продолжать войну; в – третьих, приближавшееся широкомасштабное наступление на Восточном фронте могло заставить русских ослабить нажим на финнов. Точка зрения ОКВ выглядела убедительной для немцев, но не для финнов. Финны не любили азартные игры. С виду они действовали в соответствии с рекомендацией Дитля, но идея стоять до последнего у них энтузиазма не вызывала.

На фронтах Маселькя и Аунус (Олонецкий перешеек) у финнов были в общей сложности четыре дивизии и две бригады. Им противостояло одиннадцать русских дивизий и шесть бригад. Оставив большой плацдарм на южном берегу Свири 18 июня, финны избежали русской атаки, начавшейся на следующий день, но впоследствии отступление шло менее гладко, чем ожидалось. Русские начали активное преследование, форсировали Свирь по обе стороны Лодейного Поля и 23 июня высадили десант на берегу Ладожского озера, между Тулоксой и Видлицей, угрожая отбросить финнов в пустынную восточную часть Олонецкого перешейка. 30 июня финны оставили Петрозаводск, а через два дня сдали Сальми. Поскольку давление русских продолжалось, финны, не уверенные в том, что сумеют удержать фронт, начали готовить новые позиции между озером Янис и Ладожским озером. Обсуждалась также возможность дальнейшего отступления к Московской линии.

В первые дни июля финны получили короткую передышку – по крайней мере, на Карельском перешейке. Но 4–го русские заняли острова в Выборгском заливе и попытались высадиться на его северном берегу. Там они столкнулись с брошенной в бой немецкой 122–й пехотной дивизией и были отбиты. В тот же день русские атаковали финский плацдарм к югу от Вуосалми, но потом перешли к местным атакам и перегруппировке, дав финнам возможность усилить оборону.