Русский всадник в парадигме власти - Бэлла Шапиро

Достижения итальянского и французского военного искусства были осмыслены в трактате современника Плювинеля П. де ла Ну «Французская и итальянская кавалерия или искусство выездки лошадей по заветам этих двух наций» (1620)[1162]. Сравнение проводилось в контексте подготовки не столько нобиля, сколько военного. С этого времени связь искусства верховой езды и военного искусства становится еще более тесной.

В 1728 г. Гериньером-старшим была основана военная кавалерийская школа в Кане, слава которой вышла далеко за пределы Франции: в условиях почти беспрерывных войн в Европе второй трети XVIII в. она явно выигрывала у аристократической анжерской академии[1163]. В списках студентов-иностранцев (ирландцев, шотландцев, швейцарцев, немцев, датчан, голландцев, неаполитанцев, фламандцев, богемцев, поляков, американцев и т. д.) встречаются и русские фамилии[1164]. Но не только французский опыт стал той основой, из которой выросла отечественная кавалерийская школа.

Еще одна школа, основанная на итальянском наследии, была сформирована австро-испанскими Габсбургами с центром в Венском Хофбурге — зимней и основной резиденции двора. Здесь обучение велось на испанских (андалузских) лошадях, лучшими из всех европейских. Мода на неаполитанских лошадей и неаполитанских мастеров уходила в прошлое, вместе с переходом Неаполитанского королевства к испанской короне. В 1570 г. открылись Королевские конюшни и манеж в Кордове, в 1572 г. — первая Высшая школа верховой езды — Испанская школа верховой езды в Вене.

К концу первой трети XVIII в. венская школа приобрела настолько большое значение, что для ее расширения был перестроен дворец Хофбург. Главным результатом преобразований и гордостью дворца стал Испанский манеж, или Зимняя школа, а в ней — так называемый «Белый зал»: полный света просторный партер, окруженный высоко поднятой галереей с местами для зрителей. Украшением манежа служил выгравированный девиз: «По приказу императора Карла VI Школа обучает молодых дворян и лошадей искусству верховой езды и военному искусству»[1165].

Австрийское военное искусство в это время было образцовым для молодой Российской империи. Еще в последние годы жизни Петр I применял австрийский опыт при реорганизации своей кавалерии. Австрийский образец лежал в основе конной экзерциции для Украинского корпуса М. Голицына от 1723 г.; был тщательно изучен боевой порядок австрийского войска[1166].

Замыслы Петра были продолжены его преемниками. Под влиянием Б. К. Миниха[1167] в царствование Екатерины I было предписано вести обучение русской кавалерии по австрийскому образцу[1168].

Новые грандиозные задачи ставятся в царствование Анны Иоанновны и решаются при ее деятельном участии. Императрица стремилась создать двор, не уступающий в пышности и великолепии европейским. Согласно замыслам, одновременно с перестройкой Зимнего дворца (по австрийскому примеру) «на [Дворцовом] лугу против Зимняго дому»[1169] гранд-мастер русского барокко обер-архитектор Б.-Ф. Растрелли воздвиг огромный манеж, роскошно убранный снаружи и внутри (1732). Это был «очень красивый манеж, — сообщал английский дипломат Ф. Дэшвуд, — я думаю, [он] является самой прекрасной достопримечательностью Петербурга»[1170]. Конюшенный штат состоял из 393 служителей и 379 лошадей, содержание которых обходилось казне в 58 000 рублей ежегодно[1171]. Одних только седел хранилось 212 штук.

При участии увлеченного лошадьми Э. И. Бирона в манеже с 6 ноября 1732 г. была открыта «Конская школа» — первая в России школа верховой езды. Спустя неделю Анна Иоанновна, разделявшая увлечения своего фаворита, посетила «построенный для конной езды дом», наблюдала там за конными экзерцициями, и «искусство ездящих и изрядные лошади возбудили у Ея Императорского Величества великое удовольствие»[1172]. С подачи Бирона императрица полюбила верховую езду и к 1733 г., несмотря на свои сорок лет и полноту, выучилась ездить верхом, так что «могла по-дамски с одной стороны на лошади сидеть и летом по саду в Петергофе проезжаться»[1173].

Все в том же ноябре 1733 г. Анна Иоанновна осматривала конюшни кирасирского полка Миниха, только что выстроенные у Литейного двора, и пять сотен лошадей, закупленных в Германии специально для тяжелой кавалерии[1174]. Не менее охотно она наблюдала за военными смотрами, в программу которых были включены конные упражнения: «пополудни на лугу против Летнего дому имелась экзерциция Лейб-гвардии Конного полку при присутствии Ее императорского величества», — свидетельствуют записи в Журнале Придворной конторы от 25 июня и 4 октября 1734 г.[1175]

В декабре 1732 г. Анна Иоанновна присутствовала на первом смотре сборной роты нового Кадетского корпуса. Смотр, приуроченный ко дню рождения племянницы императрицы принцессы Анны, проходил в том самом манеже. Результаты смотра порадовали императрицу: в знак высочайшего расположения Корпусу было объявлено: «сей такой корпус есть, из которого Ее Величеству впредь свою армию искусными офицерами наполнить можно будет»[1176] и пожаловано белое атласное знамя с российским гербом и императорским вензелем. Вторично императрица побывала на смотре кадетов в 1737 г. и снова осталась довольна их «великой исправностью в учении»[1177].