Золотой дар - Джейн Энн Кренц

Верити инстинктивно огляделась в поисках Джонаса.

Она чувствовала его присутствие, но почему-то не видела. На какое-то мгновение ей стало страшно. Она стояла совсем одна, глядя на яростную сцену битвы.

И здесь мужчины плясали точно так же. Когда один из противников медленно развернулся, держа наготове шпагу, Верити успела разглядеть его. Он был примерно одного возраста с Джонасом, а смертельный гнев делал их похожими. Она смотрела на человека, намеревавшегося во что бы то ни стало убить своего врага. Второго противника Верити почему-то так и не разглядела, его образ постоянно дробился и расплывался, пока наконец человек, похожий на Джонаса, не пронзил его своей шпагой.

Снова и снова появлялась и исчезала эта сцена перед мысленным взором Верити. Снова и снова должна была она смотреть, как призраки сражаются и убивают друг друга. И каждый раз все заканчивалось одинаково — удар в грудь, алая кровь, — и все начиналось сначала.

И все это время образ испускал бесконечные ленты страшных чувств. Они рвались к Джонасу, вызывавшему их прикосновением к шпаге, но вынуждены были покоряться Верити.

Никогда еще она не испытывала такого страха. Впервые она была здесь без Джонаса, беззащитная перед кошмарным видением и свирепыми вихрями цвета ночи, стали и крови. Она чувствовала беспощадную жажду этих лент, с обманчивой покорностью лижущих ее ноги.

— Верити!

— Джонас! Где ты? — Верити порывисто обернулась, вглядываясь во тьму.

— Стой на месте. — Бесплотный громовой голос эхом отлетел от черных стен бесконечности.

— Где ты?! — в отчаянии закричала Верити.

— Пытаюсь удержаться между коридором и реальностью, — вновь прозвучал его голос. И тут же раздался мучительный стон:

— Ч-черт…

Верити почувствовала чью-то жгучую боль, потом услышала пронзительный женский крик, вырвавшийся из комнаты.

Она поспешно открыла глаза и с ужасом увидела, как белый рукав сорочки Джонаса стремительно краснеет и набухает кровью. Значит, Кинкейд все-таки нанес свой удар.

Но Джонас быстро отступил назад и, не обращая внимания на рану, продолжил смертельный танец, шаг за шагом приближаясь к противнику. И тут Верити осознала, что Джонас, оказывается, еще и умеет фехтовать. Зато Кинкейд был искушен в этом искусстве.

— Верити! Да будь же внимательней, черт тебя побери!

Мгновенно зажмурившись, она снова попала в коридор, и ее полностью обвили свирепые щупальца боли и ярости. Она находилась теперь в самом центре урагана. Верити едва не задохнулась от ужаса, глядя, как цветные вихри кружат вокруг нее, слепят глаза, мечутся, пытаясь вырваться на свободу и броситься на поиски Джонаса. Неистовый шторм бушевал вокруг нее, но Верити стояла неподвижно.

Она была» якорем «.

И тут в коридоре неожиданно появился Джонас. Он возник откуда-то из темноты и решительно направился к Верити, перешагивая через клубящиеся вихри.

— Не двигайся! — приказал он и вошел в сомкнувшееся вокруг нее кольцо боли, страха и ярости.

Верити показалось, будто Джонас что-то ищет. Вот он нагнулся и поднял длинную ленту цвета потемневшей от времени стали. Джонас потянул ее и вытащил из общего гигантского клубка. Когда он поднял руку, металлическая полоска, словно браслет, сомкнулась на его запястье.

— Джонас, не надо! — закричала Верити, охваченная внезапным озарением. — Это я держу их здесь! Не трогай!

Джонас обернулся и окинул ее холодным взором золотых глаз. Свирепые чувства прошлого беспокойно зашевелились у ног Верити, как свора легавых, рвущихся с поводка в предвкушении добычи. Верити стоило огромных усилий удержать их на месте. Впервые она чуть не потеряла контроль над силами туннеля. Черт возьми, Джонасу не следовало касаться этой ленты!

Но он уже ушел в глубину коридора, унося на руке холодно поблескивавшую перевязь. Верити снова представила змею, готовую ужалить, и содрогнулась от отвращения.

Только сейчас она поняла, что произошло. Джонас добровольно решил изведать одно из самых опасных чувств. Верити с ужасом сознавала всю степень риска, ведь ни она, ни Джонас не знали, как далеко простирается его власть над собственным даром.

Она открыла глаза, и тут же стены туннеля заколебались и слегка расплылись. Девушка попыталась одновременно сосредоточиться на угрожающем клубке эмоций под ногами и на смертельном поединке, разыгравшемся в спальне. Силы ее стремительно уходили, их уже явно не хватало для того, чтобы кричать от ужаса или делать подобные глупости.

Танец смерти продолжался, однако Верити заметила, что Кинкейд теперь гораздо чаще оборонялся, чем наступал. Вот клинки снова сверкнули и со звоном встретились в воздухе. Джонас отскочил к стене, неудачно развернувшись грудью к врагу. Кинкейд, уже изрядно вымотавшийся, не замедлил воспользоваться своим преимуществом и вложил всю силу в решающий выпад.

Джонас увернулся, упав на колено, и стремительно выбросил перед собой клинок. Кинкейд, совершенно не ожидавший такого маневра, растерянно отшатнулся и неуклюже отступил к окну. Ловко поднявшись, Джонас мгновенно кинулся на противника, подцепил шпагу Кинкейда своей и сильным ударом отбросил ее прочь.

Лезвие со звоном покатилось по полу. Кинкейд отпрянул назад, потерял равновесие и упал на бок. В ту же секунду Джонас бросился к противнику и приставил шпагу к его горлу:

— А теперь я проткну тебя, мерзавец..

В этот короткий миг у Верити словно пелена спала с глаз. Во-первых, она нисколько не сомневалась в том, что Джонас сейчас убьет Кинкейда. Во-вторых, она чувствовала, что Кейтлин буквально сходит с ума от близости отмщения.

А самое главное, она ощутила, как тает ее контроль над силами коридора. Извивающиеся щупальца приготовились накинуться на Джонаса. Им нужен был только выход.

И Верити осознала, что, как только Джонас убьет Кинкейда, они одержат верх. Насильственная смерть, вызванная предметом, хранящим память былого, позволит его чарам прорваться в настоящее. И тогда, вырвавшись на свободу, силы прошлого убьют или сведут с ума ее Джонаса.

— Нет! Нет, Джонас! — Она кинулась к нему и схватила за руку, занесенную для убийства:

Джонас отбросил ее с такой яростью, что Верити снова отлетела на постель. Когда он обернулся, флорентийское золото его глаз горело слепой ненавистью. Далекий призрак шестнадцатого века смотрел на Верити из бездонной глубины этого взгляда, и гнев его был гневом мужчины века двадцатого.

— Он пытался изнасиловать тебя! Едва не убил! Он заслуживает смерти!

— Сделай это! Ну же! — хрипло откликнулась с порога Кейтлин Эванджер, — Убей его! Убей его!

Кинкейд лихорадочно переводил взгляд с Джонаса, готового нанести последний смертельный удар, на изуродованную женщину, стоявшую в дверном проеме.

— Кто ты такая?! — прохрипел он. — Что здесь происходит?!