Горячая точка - Иван Сербин

— Знаете, Евгений Павлович, какого человека можно назвать ущербным? Неосведомленного идиота.

Советник выпрямился, захлопнул дверцы «Мерседеса» и зашагал по Хованской, через дворы, к ВВЦ. В кармане у него лежал билет на ночной рейс. До Рио. Первым классом, естественно.

Беклемешев еще ни разу в жизни не бывал за кулисами. Честно говоря, его путешествие через театр с трудом можно было охарактеризовать подобным образом. На сцену они так и не попали. Прошли под ней. Наверху топотали, слышались отчаянно громкие голоса, периодически переходящие в крик.

— Спектакль идет, — пояснил человек, к которому приехал Беклемешев.

Федор Владиславович Гуртовой оказался личностью весьма колоритной. На вид ему можно было дать лет шестьдесят пять — семьдесят, хотя на самом деле только перевалило за пятьдесят. Внешне Гуртовой очень напоминал Карла Маркса. Он являлся обладателем шикарной, густой, совершенно седой бороды и такой же шевелюры. Низенький, плотный, бледный, но очень подвижный, Федор Владиславович выкатился к служебному входу, осведомился быстро, с нажимом:

— Беклемешев — вы? Я — Гуртовой. Вы мне звонили. — Майор на память не жаловался. — Пойдемте. Лидия Тимофеевна, это ко мне.

Лидия Тимофеевна, строгая вахтерша неприступного вида, даже рта не успела открыть, а Гуртовой уже тащил Беклемешева вверх по крутой лестнице, приговаривая:

— Она меня любит, а я этим пользуюсь. Удивлены?

— Да нет, собственно, — слегка теряясь от плещущей из Федора Владиславовича энергии, ответил Беклемешев.

— На Маркса похож, да? Представляете, каково мне было с такой внешностью в доме для умалишенных? С ума сойти. Там, кстати, далеко не все умалишенные. Сейчас я вижу гораздо более сумасшедших людей. И все они, как это ни прискорбно, занимают весьма ответственные посты. — Они промчались мимо служебного буфета и оркестровой комнаты. — Тут тише. Спектакль идет.

— Хороший?

— Дрянной. Дрянь тоже бывает талантливой, но в нашем случае фамилия режиссера явно не Станиславский. Чтобы прийти к данному выводу, достаточно посмотреть его убогое варево в течение всего лишь пяти первых минут. Однако сие патриотическое вылизывание чиновничьих задниц собираются снимать, чему все несказанно рады. Дети наконец вздохнут с облегчением.

Прошли под сценой и оказались на следующей лестнице. Скатились вниз.

— Прошу! — Гуртовой гостеприимно распахнул дверь пожарного поста. Моя нора! Окна выходят на Большой театр, и по ночам я беседую с проститутками. Когда не сплю, разумеется. Милейшие женщины, доложу вам, и совершенно не дуры. Встречаются даже весьма начитанные. Недавно вот их компанию пополнила любительница Бодлера. Вам нравится Бодлер?

Беклемешев пожал плечами. Честно говоря, он Бодлера не читал. И в этом, несомненно, был ущербнее той проститутки, о которой говорил Гуртовой.

Пожарный пост оказался длинной и узкой, как кишка, комнатой со старым платяным шкафом, коротким диванчиком, пятью тумбочками и письменным столом. На столе лежала свежая газета, на которой, в свою очередь, покоился кусок ливерной колбасы и хлеб.

— Ужин, — сообщил Гуртовой. — Присоединитесь?

— Нет, спасибо. Я сыт, — ответил Беклемешев, присаживаясь. — Федор Владиславович, у меня к вам несколько серьезных вопросов.

— Слушаю вас, — Гуртовой достал из кармана «Приму», закурил, придвинул пачку Беклемешеву,— Угощайтесь.

— Спасибо, — сказал тот, но сигарету не взял. — Итак, Федор Владиславович, по нашим данным, вы занимались разработкой СВЧ-генераторов.

— О-о-о, — усмехнулся тот. — Это было очень давно. В другой жизни.

— Скажите, возможна ли переадресация волны посредством спутника?

— Разумеется, — активно кивнул Гуртовой, отчего богатая растительность на его голове пришла в движение. — Волны со сверхвысокой частотой колебания — точно такие же волны, как и любые другие. Вы же ретранслируете через спутники сигнал радиотелефона, например. Так почему же нельзя сделать то же самое и с СВЧ-волнами? Они ничем не хуже и не лучше любых других. С ними просто надо обращаться чуточку осторожнее. Но, я знаю, теперь с их помощью зажаривают кур. И слава богу. Пусть лучше жарят кур.

— Скажите, Федор Владиславович, — гнул свою линию Беклемешев. — Если вам необходимо послать СВЧ-сигнал из какого-либо места в строго определенную точку, каким образом это можно сделать?

— Юноша, вы задаете вопрос, уже ответив на него, — Гуртовой покачал головой, явно осуждая такую опрометчивость. — Посредством спутника. Правда, одна оговорка, спутник при этом выйдет из строя. Видите ли, если вы собираетесь нанести кому-то определенный ущерб, сигнал должен быть очень коротким, а значит, невероятно мощным. Системы блокировки спутниковых каналов приема и передачи, разработанные на случай перегрузок, скорее всего не выдержат подобной нагрузки, но сигнал пройти успеет. Хотя и потеряет около пятидесяти процентов мощности. Опять-таки, все зависит от того, какая цель перед вами стоит. Если вы не принимаете во внимание человеческие жертвы, то можете транслировать .сигнал и через обычный спутник. Волна пойдет по всем каналам, пострадает очень много невинных людей, но вы достигнете цели. Однако если вы хотите поразить одну точку, то спутник должен, во-первых, находиться на геостационарной орбите, а во-вторых, работать только на один приемник. Точнее, на тот приемник, который установлен в точке-цели. Таких спутников практически не осталось. Их, насколько мне известно, выводили на орбиту в конце шестидесятых — начале семидесятых годов с военными целями. Теперь все по-другому.

— А если нельзя воспользоваться спутником? Есть еще какие-либо возможности?

— Разумеется. Можно, скажем, запустить космический корабль, с которого сигнал и отправится в нужную вам точку.

— А если нет космического корабля?

— Юноша, — Гуртовой затянулся и раздавил окурок в пепельнице, — можно ли заставить человека рубить лес? Можно. А без рук? Тоже можно, но топор придется держать в зубах. А без зубов? Трудно сказать. А без топора? Наш разговор протекает в похожем ключе. Заявляю вам со всей ответственностью: без топора и без рук рубить лес нельзя. — Он потрепал бороду, пристально глядя на Беклемешева и наконец сказал: — Юноша, может быть, вы расскажете мне, в чем заключается ваша проблема? Я думаю, мне было бы легче помочь вам.

— Не знаю, имею ли я право рассказывать вам обо всем, — ответил майор.

— Ну, не я же обратился к вам за помощью, а вы позвонили мне, — неопределенно развел руками Гуртовой. — Давайте сделаем так. Вы мне расскажите, что можете, а об остальном я как-нибудь сам догадаюсь. Хорошо? В конце концов, я почти десять лет занимался этими генераторами.

Беклемешев подумал секунду, затем кивнул решительно:

— Хорошо. Слушайте.

Первую часть пути они прошли без труда. В этом не было ничего странного. Башня — гордость страны, высочайшее сооружение в мире на момент строительства, возводилась очень тщательно. Допуски были жесточайшими. Со временем трубы подвергались коррозии, их меняли, но контроль за качеством работ все равно оставался жестким. Именно по этой причине штурмовая группа с кодом «Крот» проделала путь от точки проникновения до башенного колодца на пять минут быстрее запланированного срока. Трубы уходили вверх. Штурмовик, шедший первым, прикинул расстояние от труб до стенки. Тридцать сантиметров, не меньше. Вполне достаточно. Он перевернулся на спину и вполз в колодец, встал на ноги. Тесновато, но ничего.