Дочери без матерей. Как пережить утрату - Хоуп Эдельман

Глава 11

Дочь становится матерью

Продолжение линии

Во время первой беременности я была уверена, что у меня родится мальчик. Логических объяснений тому не было. Я просто знала, что жду сына.

Сын, Это была странная, но чудесная идея. Он будет носить забавные крошечные комбинезоны и научится играть в бейсбол. Я буду одной из тех матерей, которые сидят на голубых складных стульчиках с бутылкой холодной газировки и без стеснения подпрыгивают с радостным криком после каждой удачной атаки сына.

Мне нравилось, как звучали эти два слова, их размеренный баланс: мой сын.

Моя уверенность насчет пола ребенка была настолько непоколебимой, что когда на 22 неделе беременности на УЗИ врач объявила, что видит на экране девочку, я не поняла, что она имела в виду.

– Это не мальчик? – недоверчиво спросила я, приподнимаясь на локтях, чтобы лучше рассмотреть изображение на экране, – Но я уверена, что это мальчик, – я оглянулась на мужа, который выглядел не менее растерянным. Он всегда верил в мои пророческие силы, – Девочка? – уточнила я, – Это невозможно.

Врач показала на экране две маленькие параллельные линии.

– На мой взгляд, это половые губы, – сказала она.

– Вы уверены, что это не мальчик? – переспросила я.

Врач с трудом сдержала улыбку.

– Надейтесь, что это не мальчик, – заявила она. – Иначе у вас серьезные проблемы.

Дочь. Картинки голубых складных стульчиков исчезли. Их заменила деревянная бита, отбивающая мяч для софтбола. Мяч с глухим стуком падал на землю, и пара ярких высоких кроссовок бежала по грязи к первой базе.

В тот момент я расплакалась. Лишь тогда я поняла, как сильно мечтала о дочери, и что фантазии о сыне защищали меня от страха не родить дочь.

Следующие четыре месяца я провела в состоянии нескончаемой борьбы восторга и сомнений. Как я буду воспитывать дочь, если не получила материнской любви? «Расслабься», – убеждала я себя. Насколько мне будет тяжело? Кто поможет после родов? Моя обожаемая двоюродная сестра обещала прилететь из Австралии на две недели. Это немного успокаивало. Но главный страх не исчез: что, если я умру молодой и оставлю ребенка, как моя мать оставила меня? С того дня, когда я узнала о беременности, эта мысль маячила в голове, создавая постоянный фоновый шум.

Моя дочь родилась в 1997 году, через четыре года родилась ее сестра. Сегодня моя жизнь наполнена подробностями и вещами жизни маленьких девочек: платьями сказочных принцесс, пазлами с Рапунцель, розовыми блестками для тела, заколками с бабочками и любыми возможными вещами с Hello Kitty. На пять часов в день, пять дней в неделю я становлюсь писательницей и преподавательницей. Остальное время я – подружка, команда поддержки, судья, повар, личный стилист и шофер для двух низеньких шумных людей, которые удивительно похожи на меня и мою сестру, когда нам было на 30 лет меньше.

Однажды я прочитала, что, когда появляется ребенок, кровь словно начинает течь вне твоего тела. Иногда мне кажется, что снаружи бежит не только кровь. В моих дочерях есть частички моего «я», моей сущности и души. Вот почему мне приходится постоянно напоминать себе, что мои дочери – не я, отдельные личности, а не просто более молодые версии меня. Желание заботиться о них так, как я хотела, чтобы заботились обо мне, не исчезло. Воспитание детей нередко становится воспитанием самой себя, если мать сама тоскует по материнской любви. Каждый день мне приходится проводить эту границу.

Этот феномен не так опасен, как может показаться. Каждая молодая мать естественным образом связывает себя со своим ребенком. Оставаясь взрослым человеком, она постоянно скатывается психологически в более раннее, детское состояние. По мнению психолога Нэнси Чодороу, это активирует ранние воспоминания о времени, проведенном с матерью или материнской фигурой. Когда ребенок улыбается или плачет, женщина интуитивно знает, почему он это делает, и ощущает его реакцию.

В то же время, пока новоиспеченная мать держит, кормит и воспитывает ребенка, она также связывает себя со своей матерью – или матерью, которую ей хотелось бы иметь. Наши ранние воспоминания о младенческой заботе сохраняются в психике, и мы обращаемся к ним как к образцу поведения, когда сами становимся матерями. Таким образом, женщина бессознательно повторяет поведение своей матери, если не признала его опасным и не предприняла осознанные шаги, чтобы все исправить. Каждая дочь отождествляет себя с матерью и собственным детским «я», чтобы создать третий образ себя-родителя. Задача дочери без матери – сопротивляться излишнему отождествлению в обоих направлениях. Психиатры Сол Алтчул и Хелен Бейсер, наблюдавшие за пациентками Центра Барра-Харриса в Чикаго, заметили, что женщины, потерявшие матерей в раннем возрасте, часто связывали себя и с умершей матерью, и с ребенком, особенно с дочерью. Женщина без матери, которая смотрит на своего ребенка и видит лишь себя, проецирует на него свою идентичность и может окружить чрезмерной или недостаточной заботой в попытке восстановиться. Женщина без матери, которая ощущает тесную связь с матерью, боится умереть молодой и может эмоционально отдалиться от своих детей или вообще не завести их.

Тереза Рандо помогает женщинам найти комфортный баланс. «Отождествление может быть здоровым, если соответствует вашим поступкам и ролям, – утверждает она. – Когда дочь без матери сама становится матерью, ей иногда приходится налаживать новые отношения с умершим родителем. Вы можете относиться к матери как к человеку, который защищал вас в детстве, но не как к человеку, который защищает вас сейчас. Это разграничение может показаться странным, но оно важно. Как психологу мне приходится говорить: “Ваша мать была такой когда-то, но не сейчас”. Я не пытаюсь устранить раннюю связь и не прошу женщин отпустить ее. Но я пытаюсь проникнуть во взрослую жизнь женщины и найти новые внутренние отношения с ее матерью, которые уместны для данного периода. Когда я родила ребенка и медсестра принесла его мне через несколько часов, первым делом я спела песню, которую мне пела моя мама. Это был прекрасный способ ощутить связь с ней. Теперь, когда я сама мама, чувствую себя даже ближе к своей матери».

Страх и желание

Переживания дочери о том, что она может оставить своего ребенка сиротой, нередко дополняются не менее мощным желанием подарить сыну или дочери детство – с матерью, – которого у нее не было. Страх и желание – безмолвные партнеры в танце матери. Неудивительно, что 65 женщин без матерей в возрасте от 18 до 45 лет, которых я опросила