Обожествленное зло - Нора Робертс

– В общем-то, нет. Но Джош сам всем рассказал и продолжал рассказывать, пока это уже всем не надоело. Джош просто не может остановиться, понимаете? – Она надеялась про себя, что тот все еще был готов пойти с ней на вечеринку.

– Салли, в прошлый понедельник вечером ты была с Эрни?

– В прошлый понедельник? – Она с благодарностью посмотрела на Клер, снова наполнившую ее стакан «Пепси». – Нет. По понедельникам я сижу с ребенком Джен-кинсов.

– И Эрни не заходил за тобой? Вы не отправились к нему домой после того, как ты освободилась?

– Нет, Дженкинсы живут с нами по соседству, и если бы ко мне зашел парень, моя мама бы рассердилась. Обычно Дженкинсы раньше одиннадцати домой не возвращаются.

– А во вторник?

– Во вторник? – Она отвела глаза и взяла стакан.

– Во вторник вечером ты была с Эрни? Она кивнула, затем поставила стакан на стол, не отпив из него. – Я должна была быть дома у Луизы и заниматься, но вместо этого пошла к Эрни. Его родители работают по вечерам.

– Я знаю. Ты можешь мне сказать, когда ты к нему пришла и когда ушла?

– Я ушла от Луизы около десяти и через несколько минут была у него. Ушла после одиннадцати.

– Ты точно помнишь?

– Да, потому что я должна была быть дома в одиннадцать, а когда вернулась, было уже половина двенадцатого, и мой отец был вне себя.

– О'кей. «Маленький стервец не мог быть одновременно в двух местах», – подумал Кэм. Но он еще не собирался так легко отказываться от своих предположений. – Ты видела эту пентаграмму, которую носит Эрни?

– Конечно. Обычно он носит ее под рубашкой, но…– Она слишком поздно спохватилась, что это могло означать, и снова уставилась на стол.

– Кто-нибудь еще из ребят носит такую же?

– Нет, не думаю. Больше никто, собственно, этим не интересуется.

– Чем этим?

– Ну, вы знаете, сатанизмом и всем таким. Кэм почувствовал, как стоящая рядом Клер напряглась, но все его внимание было обращено на Салли. – А Эрни интересовался?

– Пожалуй, да. Он носил пентаграмму. У него в комнате были черные свечи. Он любил зажигать их и слушать черный металл.

– Ты его когда-нибудь об этом спрашивала?

– Однажды я его спросила, почему он всем этим увлекается, а он только улыбнулся и сказал, что это игра… Я не думаю, что для него это было игрой. Я сказала, что видела по телевидению, как в этих культах убивали людей, даже младенцев, а он сказал, что я легковерная и что таким способом общество отвергает то, чего не может понять.

– Он еще что-нибудь говорил об этом?

– Не могу вспомнить.

– Если вспомнишь, то приходи и расскажи мне.

– Хорошо.

– Хочешь, чтобы я довез тебя до дому?

– Нет, со мной все в порядке. Она крепко сжала губы. – Вы собираетесь говорить с моими родителями?

– Если мне понадобится поговорить с ними на эту тему, первым делом я сообщу тебе.

– Спасибо. – Она слабо улыбнулась ему и затем обратилась к Клер. – Вы с Анжи здорово мне помогли.

– Мы должны держаться вместе. Салли кивнула, вставая со стула.

– Я, да… У Эрни в комнате есть телескоп, – вырвалось у нее. – Я один раз поглядела в него, когда он оставил меня одну на минутку. Я могла смотреть прямо в окно вашей спальни. – Она снова покраснела. – Я думаю, вы должны это знать.

Клер с трудом удалось сохранить непроницаемое выражение лица. – Спасибо.

– Мы еще увидимся.

– Заходи в любое время, когда захочешь. Когда Салли ушла, Клер тихо и протяжно выдохнула. – Пожалуй, теперь я стану опускать жалюзи.

– Маленький сукин сын.

Клер схватила Кэма за руку, прежде, чем тот успел встать. – Что ты сейчас собираешься делать, избить его? Ты не только вдвое старше его и в полтора раза тяжелее, но но у тебя еще и значок, запрещающий тебе это делать.

– Я сниму его.

– Нет, не снимешь. К тому же, бомбочка, которую подбросила Салли, как ничто другое, поможет тебе добиться своего. Я действительно стану держаться от него подальше. – Она наклонилась вперед, обвила руками его лицо и поцеловала. – Но я ценю саму мысль.

– Запирай теперь двери.

– Он не посмеет, – она замолкла, увидев в его глазах бешенство. – Хорошо. А теперь, не хочешь объяснить мне, чем вызваны именно эти твои вопросы к Салли?

– Земля, взятая из разрытой могилы и, похоже, использованная для ритуального убийства. Нападение на Лайзу Макдональд. Обезглавленная кошка на твоем заднем крыльце.

– Неужели ты серьезно думаешь, что один несчастливый подросток буйствует во имя Сатаны?

– Нет, не думаю. Но надо с чего-то начать.

В волнении она подошла к окну. Черт побери, ведь цвела сирень. Скворцы устроили себе гнездо на карнизе, а газон надо было постричь. Так оно всегда и должно происходить. Так оно всегда и происходило. Она не хотела примириться с мыслью, что под этим внешним спокойствием таилось что-то тревожное.

Но она вспомнила о книгах в ящике ее ночного столика. На какой-то миг она словно снова увидела своего отца, распростертого на террасе, разбитого, кровоточащего, без всякой надежды.

Она потерла руками глаза, как бы стирая это видение…– Это абсурд. В следующий раз ты мне скажешь, что Женский клуб Эммитсборо на самом деле – шабаш ведьм, собирающийся каждое полнолуние.

Положив руки ей на плечи, он повернул ее к себе лицом. – Я говорю тебе, в этом городе завелось что-то нездоровое. Я найду это и вырву с корнем. А пока, Эрни Баттс – моя единственная зацепка.

Вновь она подумала о книгах, книгах, принадлежащих ее отцу. Боже, ее отцу. Она не могла зставить себя рассказать об этом. Но было еще кое-что, то, что, возможно, и не значило ничего, и поэтому не выглядело бы уж полным предательством.

– Тогда я не придала этому значения, – начала было она и вынуждена была остановиться из-за дрожи в голосе. – В тот день, когда ты нашел Биффа, и мы пошли к твоей матери…

Его пальцы сжали ее плечо. – Так что же?

– Я осталась рядом с ней после того, как доктор дал ей успокоительное. Я стала расхаживать по дому. Там были книги, ну в том помещении, которое можно назвать берлогой Биффа. Я… я хотела что-нибудь почитать. Большей частью это были лишь приключения и порнография. Но…

– Но?

– Я нашла там экземпляр «Сатанинской библии».

Джейн Стоуки каждый день занималась уборкой и сборами. После того, как были собраны яйца и покормлен скот, она устраивалась в одной из комнат просторного дома. Большая часть вещей будет продана на аукционе. Она уже пригласила Боба Миза, чтобы тот оценил ее столовый мебельный гарнитур красного дерева. Большой и маленький серванты, буфет для посуды, раздвижной стол для большой семьи, побитые и любимые стулья. Все эти предметы когда-то были полны для нее значения. С годами лак потемнел и перестал блестеть, но сама столовая мебель оставалась предметом ее гордости и радости. И яблоком раздора между нею и Биффом.