Дети времени - Адриан Чайковски

Если загрузчик не разрушит системы «Гильгамеша».

– А почему не Лейн? – спросил он у Гюина.

При звуке этого имени старик дернулся.

– А что Лейн?

– Она – старший бортинженер. Ты хотел провести все эти работы – так почему было не разбудить ее раньше? Я ее видел. Она стала старше, но не… – «не настолько, как ты», – … не намного старше. Значит, ты вывел ее из стазиса недавно. Почему было не начать с нее?

Гюин секунду прожигал его взглядом (или, возможно, какое-то устройство прожигало его взглядом вместо слепого Гюина).

– Я не доверяю Лейн, – отрезал он. – У нее свои идеи.

На это ответить было нечего. К этому моменту у Холстена уже сложились определенные идеи относительно того, в своем ли уме Гюин и сумасшедшая ли Лейн. К сожалению, это прямо не указывало на то, кто из них прав.

У него в колчане осталась всего одна стрела. Перед встречей с Карстом и Вайтес Лейн показала ему несколько записей – последние трансляции с лунной колонии, которую они основали в системе Керн. Это было тайным оружием Лейн, с помощью которого она хотела убедить Холстена в том, что ЧТО-ТО НАДО ДЕЛАТЬ. В тот момент это сработало. Она была безжалостна – и Холстен ощутил небывалые подавленность и горечь. Он слышал полные паники и отчаяния голоса людей, которых оставил Гюин: их мольбы, их отчеты. Все отказывало, инфраструктура станции оказалась не способна к самовосстановлению. Спустя долгие десятилетия после создания базы она начала умирать.

Гюин оставил там целое сообщество – частью разбуженных, частью в стазисе. Он обрек их жить там и растить детей, чтобы те сменили их у руля того обреченного предприятия. А потом капитан «Гилли» слушал их предсмертные крики, их отчаянные мольбы, жалобы на холод, на испорченный воздух… Везучие просто сгнили в своих холодных гробах после отключения питания.

Последней передачей стал сигнал бедствия – автоматический, повторяющийся снова и снова. Наследник… новая версия сигнала Керн, шедшего тысячи лет. Наконец даже и он прекратился. Даже маяк не выдержал испытания гораздо более коротким отрезком времени.

– Я слышал записи с лунной базы, – сказал он Гюину.

Иссушенное лицо капитана повернулось к нему:

– Вот как?

– Лейн мне их проиграла.

– Не сомневаюсь.

Холстен подождал, но больше ничего не последовало.

– Ты… что? Ты это отрицаешь? Хочешь сказать, что Лейн их подделала?

Гюин покачал головой – или что-то покачало его головой.

– А что мне было делать? – вопросил он. – Возвращаться за ними?

Холстен хотел было сказать «да»: именно это и следовало сделать Гюину. Но тут к его страстности примешалось немного научного сознания, и он начал:

– Время?..

– Мы были во многих десятках лет от них, – подтвердил Гюин. – Возвращение тоже заняло бы десятки лет. К тому моменту, когда они обнаружили проблему, у них уже не оставалось этого времени. Мне следовало бы предпринять колоссальные усилия и потратить ресурсы просто для того, чтобы развернуть корабль и их похоронить?

В этот момент у Гюина почти получилось добиться своего. Понятия добра и зла у Холстена совершенно закружились, и он обнаружил, что может смотреть в это серое умирающее лицо и видеть спасителя человечества – человека, которого научили принимать трудные решения и который принимал их с сожалениями, но без колебаний.

Но тут на лицо Гюина наконец пробралась настоящая эмоция.

– И к тому же, – добавил он, – они были предатели.

Холстен застыл в полной неподвижности, глядя на жуткую гримасу капитана. Старик был во власти ребяческого, идиотического удовлетворения – возможно, сам того не сознавая.

Мятежники действительно были – кому, как не Холстену, об этом помнить! Ему вспомнились Скоулз, Нессель и все их речи насчет своей обреченности на ледяную могилу.

«И они были правы».

И, конечно, большую часть реальных мятежников убили. В грузе, отправленном для формирования команды лунной базы, не было предателей: больше того, они понятия не имели о происходящем до того, как узнали про свою судьбу.

– Предатели! – повторил Гюин, словно смакуя это слово. – В итоге они получили по заслугам.

Переход от искреннего, страдающего вождя к полному психу произошел без сколько бы то ни было заметной границы.

А потом в помещения начали заходить люди – люди Гюина. Они шаркали ногами под своими длинными одеяниями, теснились и толпились перед великим механическим божеством на постаменте Гюина. Холстен видел, как они прибывают сотнями: мужчины, женщины, дети.

– Что происходит? – вопросил он.

– Мы готовы, – выдохнул Гюин. – Время настало.

– Для твоей загрузки?

– Для моего вознесения, моего вечного служения, которое позволит мне всегда вести мой народ – в этом мире и в следующем.

Он начал делать трудные шаги, один за другим.

Откуда-то возникла Вайтес с горсткой своих людей, застывших у аппарата словно жрецы. Глава научников бросила беглый взгляд на Холстена, но в нем не было любопытства. По краям большого зала стояло чуть больше десятка мужчин и женщин в бронированных скафандрах – команда безопасников Карста. Среди них должен был находиться и их шеф, но щитки на их шлемах были опущены.

«Старая банда снова собралась, за одним исключением».

Холстен остро осознавал, на что Лейн рассчитывала бы: на то, что он выгадает для нее время, хоть он и понятия не имел, направляется ли она сюда вообще.

– Гюин! – позвал он капитана. – А как же они? – Он указал на собирающуюся паству. – Что будет с ними после того, как ты… будешь переведен? Они продолжат размножаться, пока не заполонят весь корабль? Пока еды вообще не останется? Что будет?

– Я о них позабочусь, – пообещал Гюин. – Я покажу им путь.

– Это будет повторение лунной колонии! – возмутился Холстен. – Они умрут. Они съедят всю пищу. Они просто будут… жить повсюду, пока все не начнет ломаться и отказывать. Это не пассажирский лайнер. «Гилли» не рассчитан на то, чтобы в нем жили. Они – груз. Мы все – груз. – Он набрал побольше воздуха. – Но к этому моменту у тебя появится твой электронный аватар. Пока будет источник энергии, с тобой все будет в порядке. Возможно, с большей частью корабля все будет в порядке, с грузом в стазисе… Но эти люди и их дети, и… что потом? – может, появится еще одно поколение после них – а потом они умрут. Твои последователи будут долго умирать от голода, отказа оборудования, холода и отсутствия воздуха – и от всего остального, что может произойти, потому что мы ведь в, мать его, космосе!

Он сам изумился собственной горячности и подумал: «А почему меня вообще так волнуют эти психи?» Но оказалось, что волнуют.

– Я о них позабочусь! – Голос Гюина без труда стал оглушительным: динамики транслировали его по всему залу. – Я – последний пастырь человечества!