"По своим артиллерия бьет..." Слепые Боги войны - Владимир Бешанов

Ежегодно открывалось 120–180 вакансий. Путь к производству занимал четыре года. Первые полгода кандидат, как любой новобранец, проходил стандартный курс молодого бойца, после чего направлялся рядовым в обычную строевую роту. В течение года он исполнял свои служебные обязанности, на специальных занятиях с полковыми офицерами получал теоретическую подготовку, тянул лямку командира отделения. После еще трех месяцев участия в полковых и дивизионных маневрах кандидат с опытом и навыками, каких не имел ни один лейтенант других армий, получал звание унтер-офицера и направлялся в военную школу.

Для подготовки нового поколения офицеров рейхсвер к 1922 году имел четыре школы: пехотную — сначала в Мюнхене, а затем в Дрездене; кавалерийскую в Ганновере; артиллерийскую в Ютеборге и инженерную школу в Мюнхене. Главной была пехотная школа, поскольку все кандидаты, за исключением будущих медиков и ветеринаров, должны были провести в ней один год, пройдя курс общей подготовки. После примерно шестимесячной учебы проводился жесткий промежуточный экзамен, и тех, кто терпел неудачу, отправляли назад в свои полки и, как правило, увольняли из армии. На второй год курсанты распределялись по школам в соответствии с избранной специальностью. После выпускной сессии, в ходе которой производился еще один отсев, фанен-юнкеры возвращались в свои полки. Еще несколько месяцев они служили на должности командиров взводов и продолжали учебный курс, включавший лекции, полевые поездки и уроки иностранного языка. И лишь по окончании последнего этапа кандидат, получив рекомендации командира полка и своих будущих товарищей, производился в офицерский чин. Если полковые офицеры выражали сомнения относительно пригодности кандидата, решение принималось военным министром.

В строевых частях для офицеров организовывали лекции и вечерние семинары на политические, военные и экономические темы, тактические занятия и штабные поездки. По инициативе Секта строевые офицеры уровня командира роты и командира батальона, составлявшие более двух третей общей численности офицерского корпуса, каждый год сдавали окружные экзамены. По мысли генерала, они должны были обеспечить «полезный обзор уровня общего образования и военных знаний». Получившие наивысшие оценки попадали в программу подготовки сотрудников Генерального штаба, часть из них после отборочных испытаний направлялась на курсы «помощников командующего», где постигала высокое искусство «вождения войск», либо в университеты для получения высшего технического образования. Провалившим окружной экзамен через год давалась вторая попытка, которая в случае неудачи грозила обернуться потерей офицерского чина. Есть подозрение, что и сегодня в российской армии найдется немного комбатов, способных успешно пройти такое испытание:

«Экзамены длились несколько дней и состояли из следующих частей: три работы по прикладной тактике, одна работа по теории тактики, одна работа по военно-инженерной подготовке, одна работа по чтению карты и черчению и одна работа по вооружению и военному снаряжению. Различные вопросы составлялись с учетом рода войск. Экзамены на проверку общего уровня знаний касались следующих предметов: история, гражданское право, экономическая география, математика, физика, химия, иностранный язык и физическая подготовка. Тестирование было жестко ограничено по времени, чтобы подвергнуть офицера психологическому напряжению. Чтобы гарантировать отсутствие протекционизма во время экзаменов, результаты оценивались централизованно, отделом Т-4 в Берлине, а экзаменующиеся офицеры при этом оставались анонимными».

Отдельная программа была разработана для дополнительного обучения генералов и старших офицеров. С целью развития общего кругозора, изучения зарубежных военных разработок и совершенствования языковых навыков поощрялись поездки офицеров за границу, для чего им выдавалось специальное пособие.

Круглый год рейхсвер напряженно учился, подбирая ключи к победе. Для фон Секта такими ключами были высокая подвижность войск, «умение собрать все возможные силы в решающем пункте», решительное наступление с глубоким прорывом в глубь вражеских позиций. Он понимал значение моторизации и возросшую роль танков, думал об авиации как о тактическом оружии — средстве поддержки наземных наступательных операций. Также не имелось сомнений, что одним из основных средств ведения боевых действий будут отравляющие вещества, в том числе в «аэробомбах». Пристальное внимание уделялось организации непрерывного управления, противотанковой и противовоздушной обороны, взаимодействия между родами войск. В частности, каждый пехотный и кавалерийский офицер учился обслуживать орудия и управлять артиллерийским взводом.

Обучение войск происходило поэтапно: от взводных и ротных учений — к батальонным и полковым — 1923–1925 гг. При достижении высокого уровня индивидуальной подготовки, а также подготовки небольших подразделений армия переходила к дивизионным и окружным маневрам. Уже в 1925 году Сект выразил удовлетворение процессом подготовки рейхсвера к мобильной войне. Да, вместо танков использовали грузовики с картонной «броней», тяжелые артсистемы мастерили из бочек, бревно на колесах изображало противотанковую пушку, роль вражеских самолетов играли детские воздушные шары, одинокий солдат совершал марш или заходил во фланг с плакатом «Я — взвод» или «Это группа автоматчиков из семи человек», а в остальном все было очень серьезно.

Генерал Винценц Мюллер, бывший сотрудником военно-политического отдела Войскового управления, приводит в своих мемуарах популярный в ту пору анекдот, якобы основанный на реальном событии:

«В одном из гарнизонов пехотный батальон возвращался с учения в казармы. В хвосте батальона следовали два макета противотанковых пушек, сделанные из дерева. Батальон проследовал мимо сумасшедшего дома, у забора которого стояли больные. Когда пушки проезжали мимо сумасшедших, один из них громко спросил:

— Что это у вас там привешено к лошадям?

— Деревянные пушки! — ответил солдат.

В ответ больной закричал:

— Так выпустите меня из сумасшедшего дома, а сами займите мое место!»

Отсутствие набитых под завязку оружием арсеналов немецких генералов не сильно расстраивало — дорого и нерационально: «Накопление огромных запасов является наименее экономным вариантом из всех возможных. Оно имеет также сомнительную военную ценность из-за естественного устаревания материальной части». Достаточным считалось разработать перспективные образцы и подготовить промышленность к их массовому производству. Так, в 1920-х годах был создан весь спектр современных, ничем не хуже, чем у Франции или США, артиллерийских орудий, производство которых можно было развернуть сразу же с момента принятия решения о перевооружении. Что касается боевой отравы, то германская химическая промышленность по-прежнему была самой мощной в мире, и никто не мог ей этого запретить. Генерал Эрр в 1923 году предупреждал: «Еще большую опасность представляет гегемония Германии в области химии, которая не только не ослабла, да еще усилилась после войны. Ни для кого не является секретом, что химические заводы и, в частности, фабрики красящих веществ могут в кратчайший срок перейти на производство удушливых и ядовитых газов». А пока с настоящими танками, самолетами и химией немецкие офицеры могли попрактиковаться на полигонах, любезно предоставленных советскими друзьями.