Замок Орла - Ксавье Монтепен

Солдат вскинул мушкет и спустил курок. Ночную мглу вспорола яркая вспышка, грянул выстрел, и пуля со свистом пролетела в нескольких линиях от левого виска капитана.

В это же время солдат отступил назад и, скрывшись в темноте, заорал во все горло:

– Тревога! Тревога!..

Этот зловещий крик, прозвучавший в ночи, как набат, казалось, поднял на ноги весь замок. Вспыхнули факелы, в осветившихся окнах заметались перепуганные фигуры, слышались беспорядочные возгласы латников и слуг:

– Тревога! Тревога!..

– Мы пропали! – пробормотала Эглантина, теряя силы.

– Еще не все потеряно! – возразил капитан. – Скорей назад!

И он мигом увлек их обратно.

– Полезем обратно в водосборник, – сказал им он, – и затаимся до следующей ночи.

В тот самый миг, когда беглецы прошмыгнули во двор, пятеро или шестеро слуг, перебежав его из конца в конец, скрылись в сводчатом проходе, который только что миновали наши герои. В это же время показались пляшущие огни факелов – они приближались…

– Не успеем!.. – в отчаянии прошептал Лакюзон. – Поздно!.. Господи, неужто мы здесь и погибнем?

Затем, подумав секунду, он прибавил:

– Насыпь… Скорей туда!

И они втроем кинулись к лестнице, что вела с Водосборного двора к земляной насыпи.

– По крайней мере, – продолжал капитан, закрыв за собой решетку на верху лестницы, – здесь есть где затаиться, а на худой конец можно даже обороняться – вон там, за деревьями и живой изгородью.

И они спрятались за густыми ветвями громадных самшитов, обращенных к башне.

– Капитан, – тихо-тихо проговорил незнакомец, – во имя Неба, дайте мне какое-нибудь оружие. Если нас застанут врасплох, у меня хотя бы будет последняя счастливая минута дорого продать им свою жизнь.

Лакюзон молча отдал ему свой кинжал.

Между тем суета все нарастала – и в замке, и во дворах, и на эспланаде.

Сир де Монтегю, как только услыхал выстрел и крик тревоги, самолично допросил караульного, дабы убедиться, что тот не обознался и не поднял тревогу понапрасну.

Потом, узнав со слов латника, что в замок действительно проникли посторонние, он распорядился, чтобы на стенах выставили дополнительные дозоры с факелами, и сам во главе вооруженного отряда отправился на поимку незваных гостей.

Поиски начались с Водосборного двора. Перевернули вверх дном все хранилища фуража, перетрясли все копны сена, включая и ту, которую не успели выгрузить с телеги папаши Гарба. Затем перерыли все провиантские склады, конюшни, кухни… но так ничего и не нашли.

Тогда дюжина молодцов взобралась на насыпь и принялась шарить тут и там, понося на чем свет стоит растреклятых визитеров, посмевших нарушить их отдых.

Одни предлагали поставить виселицу на эспланаде, другие – сложить костер на площадке Игольной башни, дабы напугать назидательным примером все окрестное населене.

Быть повешенными или сгореть заживо – такой вот выбор ожидал наших беглецов. Эглантина лишилась последних сил от ужаса.

Лакюзон судорожно сжимал рукоятку шпаги, а незнакомец поглаживал гарду кинжала, который отдал ему капитан.

Раз десять подручные хозяина Замка Орла миновали купу самшитов, служившую прибежищем нашим героям. Но ни одному из них и в голову не пришло раздвинуть густые ветви хотя бы концом шпаги.

Эглантина не ошиблась, доверившись Божьему покровительству. В ту минуту, когда они, казалось, пропали, Господь их все же хранил.

Выбившись из сил и так никого и не найдя, латники перенесли свои поиски в другое место. Они заперли решетки. Шаги и голоса стали отдаляться – вдалеке растяли и мерцающие отсветы факелов.

Еще целый час дозорные обходили стены замка, дворы и эспланаду. Но пыла у служак заметно поубавилось. Огни один за другим погасли – и вскоре можно было услышать только неспешную и размеренную поступь караульных, число которых на крепостных стенах удвоили.

– Неужели мы спасены? – тихонько спросила Эглантина.

Капитан ответил ей так же, как и незадолго перед тем, когда она прошептала «мы пропали».

– Еще не все потеряно, девочка моя, – сказал он.

– Что дальше? – подал голос незнакомец.

– Я битый час размышляю над этим, – ответил капитан, – и, кажется, кое-что придумал, значит, худо-бедно шансы на спасение у нас есть. Я решил… и хотя в успехе моего плана вы заинтересованы не меньше меня, вы можете, конечно, отклонить мой план. Так вот, похоже, нынче ночью нам троим отсюда не уйти; караульных стало вдвое больше, и после поднятой тревоги проверять их на бдительность – значит обречь себя на верную смерть. Я предлагаю вернуться вместе с Эглантиной в подземелье водосборника – там вы будете в безопасности… А я змеей подползу к караульному, прикончу его… и мигом с крепостной стены вниз, пусть и под градом пуль. Жизнь моя в руках Господа. Если ему угодно, чтобы я остался в живых, он отведет от меня беду. На рассвете же я вернусь с моими молодцами, мы всем скопом захватим замок и освободим вас…

– Капитан, – заметил незнакомец, – уж поверьте, я говорю без всякого корыстного помысла… но, если вас убьют, что будет с бедной девочкой?

– Она пропадет, и вы заодно с нею, мне это известно, и очень даже хорошо, – горячо отвечал Лакюзон. – Но, если я останусь, она пропадет уж наверняка… Словом, с одной стороны, у нас есть шанс на спасение, а с другой – нет.

– Да-да, – тут же подхватила Эглантина, – ступай, брат, иди и ничего не бойся. Уж я-то точно знаю, ты обязательно вернешься и освободишь нас. Ну, а ежели капитан Лакюзон погибнет, зачем другим жить?

«Эх, – подумал про себя молодой человек, прижимая Эглантину к сердцу, – эх, вот если бы она любила меня!»

И уже вслух он продолжал:

– Так, значит, это ваше последнее слово – надо идти?

– Да, – отвечал незнакомец. – Смею сказать, у меня нет оснований не верить этой девушке, и я в свою очередь говорю то же самое: ничего не бойтесь… и скорей возвращайтесь!

Капитан выбрался из самшитовых зарослей и двинулся к венчавшей лестницу решетке, чтобы осмотреть Водосборный двор и убедиться, что там нет ни души.

Но, как только он подобрался к решетке, несколько человек дозорных, затаившихся во тьме вдоль лестницы, разом выскочили из укрытия и закричали:

– Они здесь… у нас в руках! Смерть им! Смерть!

В то же время сквозь прутья решетки просунулось пять или шесть мушкетных стволов.

По вине своей безрассудной смелости капитан угодил в ловушку.

Повинуясь первому невольному порыву, потому как времени на раздумья не было, он выхватил из-за пояса пистолеты и открыл огонь. После двух выстрелов двое солдат вскрикнули и покатились с лестницы.