Королева бурь - Мэрион Зиммер Брэдли

— Ну что ж, в таком случае передай ей мои поздравления.

Он вышел. Кассандра, держась за перила, — поврежденное колено понемногу выздоравливало, но все еще причиняло неудобства при ходьбе, — начала подниматься в оранжерею.

Зимой женщины проводили много времени в оранжерее, так как только в этой части замка в погожие дни ярко светило солнце. Свет усиливался отражателями, снабжая растения жизненной энергией; в последний день перед праздником принесли цветущие ветки фруктовых деревьев и расставили повсюду. Маргали, как домашняя лерони и приемная мать Дорилис, распоряжалась проведением торжеств. На празднике присутствовало большинство женщин замка: жены рыцарей из стражи, придворных, приближенные Дорилис и немногие из ее фавориток-служанок, а также горничные и наставницы.

Сначала Дорилис отвели в часовню, где локон ее волос вместе с цветами и фруктами возложили на алтарь Эванды. После этого Маргали с Ренатой искупали ее (Кассандра, как самая знатная, была приглашена присутствовать при этом ритуале) и одели в новое платье, уложили волосы в женскую прическу. Глядя на свою воспитанницу, Маргали думала о том, как сильно Дорилис отличается от той девочки, которая меньше года назад вырядилась в женское платье перед помолвкой с Дарреном.

В былые дни частью церемонии в честь совершеннолетия девушки было напоминание о вещах, которые считались атрибутом взрослой жизни. По традиции все женщины приносили рукоделие и делали хотя бы несколько стежков. Пока они шили, арфа переходила из рук в руки, и каждая из женщин пела песню или рассказывала историю, чтобы развлечь остальных. Элиза принесла большую арфу из комнаты для занятий музыкой и исполнила баллады горцев. В качестве закусок были поданы различные яства, в том числе некоторые любимые сладости Дорилис, но Рената заметила, что девушка лишь вяло пробует их, не обращая ни на что внимания.

— В чем дело, чиа?

Дорилис провела рукой по лицу:

— Я устала, и глаза немного болят. Мне не хочется есть.

— Полно, все уже прошло, — поддразнила одна из женщин. — Вот два-три дня назад у тебя в самом деле был повод для недомогания, но сейчас ты должна чувствовать себя нормально.

Рената взглянула на льняное полотно, лежавшее на коленях у Дорилис.

— Что ты делаешь, Дорилис?

— Я вышиваю праздничную рубашку для мужа, — с достоинством ответила Дорилис и повернулась, демонстрируя медный браслет. Рената не знала, смеяться ей или плакать. Традиционное занятие для женщины, а ведь девочка вступила в брак, который никогда не будет более чем насмешкой! Что ж, она еще очень молода, и не будет вреда, если она вышьет рубашку для любимого старшего брата.

Элиза допела балладу и повернулась к Кассандре.

— Теперь ваша очередь. Вы удостоите нас своим пением, леди Хастур? — почтительно спросила она.

Кассандра помедлила, внезапно застеснявшись. Она понимала, что, если откажется, это может быть воспринято как признак высокомерия.

— С удовольствием, — ответила она. — Но я не могу играть на большой арфе, Элиза. Если бы кто-нибудь одолжил мне ррил…

Когда маленький инструмент был принесен и настроен, Кассандра запела приятным хрипловатым голосом, исполнив несколько песен дальних валеронских равнин. Песни были в новинку для жительниц гор, и они просили спеть еще, но Кассандра покачала головой:

— Может быть, в другой раз. Пусть Дорилис споет нам что-нибудь. Я уверена, ей не терпится испытать новую лютню.

Резная лютня, искусно отполированная и украшенная разноцветными лентами, была подарком лорда Алдарана взамен старого инструмента, принадлежавшего еще матери Дорилис.

— Уверена, что ей уже надоело вышивать, — поддержала Маргали.

Дорилис с капризным видом подняла голову, оторвавшись от пялец.

— Мне не хочется петь, — вяло сказала она. — Прошу меня извинить.

Девочка снова провела рукой по лицу и потерла глаза:

— У меня болит голова. Мне нужно вышивать и дальше?

— Нет, милая, если тебе не хочется, — ответила Маргали. — Но мы все здесь занимаемся этим.

В сознании пожилой лерони возник образ, полный иронии. Рената и Кассандра без труда смогли прочесть его: Дорилис всегда с готовностью изображала головную боль, когда дело доходило до ненавистного ей рукоделия.

— Как ты смеешь так говорить обо мне? — внезапно выкрикнула Дорилис, швырнув рубашку на пол. — Мне в самом деле нехорошо, я не притворяюсь! Мне даже не хочется петь, а я всегда любила петь!

Она расплакалась. Маргали с беспокойством и изумлением смотрела на нее: «Но я же не открывала рта! Великие боги, значит, девочка становится телепаткой?»

— Иди сюда, Дорилис, — ласково сказала Рената. — Сядь рядом со мной. Твоя приемная мать ничего не говорила. Ты просто прочла ее мысли, но в этом нет ничего страшного. Ты знаешь, мы все умеем это делать.

Но Маргали так долго считала свою воспитанницу лишенной телепатических способностей, что не привыкла защищать свои мысли от Дорилис. «Милосердная Аварра, и она тоже? Все остальные дети лорда Алдарана умерли от этого в ранней молодости, а теперь это начинается и с ней!»

Раздосадованная, Рената попыталась заблокировать мысли Маргали, но опоздала: Дорилис уже прочла их. Всхлипывания внезапно прекратились, девочка в ужасе уставилась на Ренату: «Кузина, я умру?»

— Конечно же нет, — твердо ответила та. — Как ты думаешь, зачем мы учили и тренировали тебя, если не для того, чтобы укрепить и подготовить к этому? Я не ожидала, что это произойдет так скоро, вот и все. А теперь постарайся больше не читать чужие мысли; ты еще не умеешь делать это как следует. Мы научим тебя управлять этим даром.

Но Дорилис не слышала ее. Девочка затравленно оглядывалась по сторонам, словно маленький зверек, пойманный в ловушку, Ее рот открылся, глаза широко распахнулись.

Маргали встала и подошла к приемной дочери, пытаясь обнять и успокоить ее. Дорилис стояла неподвижно, не замечая прикосновений, неспособная воспринимать ничего, кроме массированной атаки незнакомых ощущений. Когда Маргали потянулась к ней, она неосознанно ударила пожилую лерони разрядом. Женщина отлетела к стене и бессильно сползла на пол. Элиза поспешила ей на помощь. Она подняла Маргали, уже пришедшую в себя. В глазах обеих женщин отражались ужас и непонимание.

«Сделать такое со мной… со мной?»

— Она не знает, что творит, — сказала Рената. — Она ничего не понимает. Я могу удержать ее, — добавила она, захватив девушку своим лараном так, как она сделала в тот день, когда Дорилис впервые начала перечить ей, — но это серьезно. Ей нужно дать немного кириана.

Маргали ушла за снадобьем, а Элиза, по совету Ренаты, попросила гостей удалиться. Слишком большое количество чужих мыслей могло еще больше испугать Дорилис. Ей следовало находиться в присутствии лишь тех немногих, кому она доверяла. Когда Маргали вернулась с пузырьком кириана, в комнате, кроме самой Дорилис, остались лишь Рената и Кассандра.