Бандитский Петербург. 25 лет спустя - Андрей Константинов

На процессе Малышева было много непонятного и в чем-то даже сенсационного. Чего стоит, например, хотя бы одно только заявление прокурора Яковлева о том, что подсудимые брали на себя некие функции государства (в частности, арбитражных органов) и выполняли их с успехом для своих карманов. (Заметим, что характерной чертой любой мафиозной организации является как раз взятие на себя различных государственных функций.) В тот день выступление прокурора стало настоящей сенсацией… После речи прокурора Яковлева адвокат Кирпичева госпожа Волосова заметила: «Нам теперь и говорить-то почти нечего».

Даже когда у Малышева отпали на суде все пункты обвинения, кроме незаконного хранения оружия, многих удивила мягкость приговора. Статья 218 УК РФ предусматривает наказание в виде лишения свободы на срок до пяти лет. Малышев получил два с половиной – очевидно с учетом своей незапятнанной репутации. (Шутки в сторону – разве стали бы за человека с сомнительным прошлым ходатайствовать видные депутаты Государственной думы? А за Малышева стали.)

Итак, суд закончился, но вопросы по делу Малышева остаются. Скорее всего на них в ближайшее время не будет дано ответа, и это – объективная закономерность.

В нашей стране правоохранительная система – это всего лишь часть государства. А государство закрывает глаза на то, что за совершенные преступления не присуждается адекватное наказание. Что Малышев? В октябре 1993 года в Москве были убиты сотни людей, но никто, никто не понес наказания. Чего уж тут удивляться?..

1995 год стал для питерского преступного мира по-настоящему рубежным годом – годом великой легализации. В полной мере это высветилось в ходе пропагандистской кампании перед состоявшимися 17 декабря выборами в Госдуму, о которой один известный политик сказал так: «Дума может превратиться в прибежище для уголовников». Похоже, он не ошибся…

…Судя по посиневшим от холода лицам, эти двое поджидали меня у петербургского Дома печати уже давно – парень и девушка лет девятнадцати-двадцати, не больше. Видимо, моральное лидерство в этой паре принадлежало девушке, по крайней мере, разговор начала она:

– Вы в «Комсомольской правде» работаете? У нас к вам вот какое дело. Мы – ларечники, вернее мы студенты, но у нас есть свой ларек. – Она обернулась к своему спутнику, словно ища поддержки. Парень кивнул, и девушка продолжила: – Вам не надо объяснять, что такое крыша?.. Очень хорошо. Так вот, наша крыша второй раз снимает с нас по 550 долларов. Нет, вы не подумайте, что это какой-то наезд, у нас с крышей очень хорошие отношения, тем более что там парень, который наш институт закончил. Мы всегда жили очень мирно, никаких проблем не было. А в этот раз им самим даже неловко было деньги с нас снимать. Они говорят, что все это идет на предвыборную кампанию…

– Предвыборную кампанию кого?

Девушка снова оглянулась на парня и затараторила:

– У нас в округе есть независимый депутат… Крыша говорит, что это деньги для него. У него самого денег никаких нет, он не коммерсант. Это не только с нас снимали, а со всех ларьков в округе. Мы подсчитали, деньги сумасшедшие получаются – больше ста тысяч долларов уже собрали.

– Как фамилия этого кандидата в депутаты?

В разговор вступил молчавший до сих пор парень:

– Извините, но никаких фамилий мы называть не будем. Вы понимаете, почему.

– А что тогда вы хотите от «Комсомолки»?

Парень пожал плечами:

– Не знаю. Может, вы какое-то расследование журналистское проведете. Мы сами за другого кандидата голосовать будем. Только думаем, что победит все равно тот, для которого с нас деньги снимали. А к вам мы просто решили для очистки совести прийти. Противно это все. А может, мы вообще на выборы не пойдем.

Парень решительно взял девушку за руку, и через мгновение они скрылись в толпе…

…Никто сегодня точно не скажет, сколько стоит избирательная кампания в нашей бедной стране. Эксперты называют различные суммы от сотен тысяч долларов до миллионов. Вычислить реальные цифры трудно, а может быть, даже и невозможно, потому что очень важную часть в суммах, которые тратят на предвыборную гонку самые разные блоки и объединения, составляет никем не контролируемый черный нал.{ Проблема использования черного нала в первую очередь была связана с колоссальной пропастью между порогом официально разрешенного кандидатского избирательного фонда и реальной стоимостью избирательной кампании. Так, например, на выборах в Законодательное собрание Санкт-Петербурга кандидатский фонд был равен 300 тысячам рублей, тогда как, по разным оценкам, реальная стоимость победы на выборах составляла около 100 тысяч долларов.} Он уходит, прежде всего, в средства массовой информации, и не на прямую рекламу, а на так называемую косвенную или скрытую (плюс в отдельных случаях на прямой подкуп избирателей).

По мнению различных специалистов, в 1995 году для победы на выборах по одномандатным округам требовалось порядка 500 тысяч долларов США (при отсутствии серьезных конкурентов можно было уложиться и в 300 тысяч). Впрочем, следующие выборы обошлись кандидатам заметно дешевле – сказались последствия дефолта 1998 года, когда у подавляющего большинства претендентов на думские кресла возникли серьезные проблемы с наличкой. Да и различных пиаровских контор к тому времени развелось уже предостаточно, так что имелась возможность «поторговаться».{ Однако, учитывая то обстоятельство, что в последние годы экономическая ситуация в стране несколько улучшилась, нетрудно предположить, что к предстоящим выборам конца 2003 года ценники снова скакнут вверх. Между тем глава ЦИК Вешняков искренне верит в то, что на выборах в Госдуму 4-го созыва проблема черного нала потеряет свою актуальность. По его словам, кандидатам любого уровня теперь не нужно прятать деньги, поскольку личный избирательный фонд для одномандатников при выборах в Госдуму с 1 млн рублей увеличен до 6 млн (порядка 200 тысяч долларов), а фонд каждой партии, идущей на выборы, может составлять теперь до 250 млн рублей. Однако, как говорится, свежо предание, да верится с трудом. В нашей стране до сих пор днем с огнем не сыщешь желающих светить свои реальные доходы.}

Так или иначе, но масштабы этого явления переоценить трудно. Главный редактор самой крупной в Петербурге газеты «Санкт-Петербургские ведомости» Олег Кузин на вопрос о черном нале в избирательной кампании только рассмеялся:

– Предлагают, и еще как, – все кому не лень. Кандидаты самых разных мастей и ориентаций. Причем такие ходы находят – романы можно писать. И друзей детства выискивают, и родственников, и справа и слева, и сверху и снизу пытаются нажать… Мне еще немного легче приходится, чем коллегам, потому что моя газета – государственная. Мы и так отдали 20 полос бесплатно для печатания биографий кандидатов. А в остальной прессе просто кошмар какой-то творится. Я же все-таки профессионал – умею читать и то, что между строк написано, и то, что за строчками стоит, тоже считать умею…

Масштабы черного нала удручают. Ведь что такое черный нал – это нигде официально не зарегистрированные суммы наличности, которых как бы нет. Как правило, происхождение такого нала либо откровенно криминальное, либо полукриминальное, например, это могут быть деньги, утаенные от налоговой инспекции. В налоговой полиции Петербурга вопрос о черном нале в избирательной кампании 1995 года вызвал тяжелые вздохи. А начальник пресс-центра дал такой комментарий: