За далью волн - Роберт Линн Асприн

— Вот видишь? Быть может, он испачкал руки моей кровью, когда пытался извлечь из моей груди клинок, воткнутый кем-то другим. — Он решительно покачал головой. — Корс Кант Эвин, у тебя просто чересчур разыгралось воображение. Я не виню тебя. Все это из-за той чепухи, которой тебе забили голову в школе друидов. Не стоило мне отдавать тебя туда.., лучше бы тебе стать управляющим или священником, а не песнопевцем.

Подумав о том, стоит ли говорить Артусу о Гвинифре, которую бард также видел с окровавленными руками, Корс Кант решил об этом промолчать. Ему явно не удалось ни в чем убедить Артуса.

— У меня было еще видение, государь. На корабле. Тело, завернутое в саван. — Юноша умолк. Даже он не мог бы сказать, чье то было тело — Артуса или Меровия, или кого-либо еще.

Артус махнул рукой.

— Довольно с меня этих знаков и видений. Во все времена я не придавал им никакого значения. Толковать их всегда можно как заблагорассудится. Упадет с небес алая птица — и жрец Митры объявит, что это добрый знак и что я непременно одержу победу над рыжеголовыми саксами, а христианский священник скажет, что это дурное предзнаменование и что я погибну в бою.

Корс Кант, приближается битва, и тебе нужно подготовиться к ней. Пойди к Мирддину и узнай, не нужна ли ему твоя помощь в произнесении заклинаний против ютов. А мне нужно заново продумать план сражения.

Бард вышел из шатра. Убедить Dux Bellorum ему не удалось. Теперь наверняка его видение сбудется, и Артус падет от руки человека, которого больше всех любил, которому больше всех доверял. Его сразит Галахад, прозванный Ланселотом.

Анлодда сидела на камне неподалеку от шатра, сложив руки на груди. Вид у нее был очень испуганный. Когда бард проходил мимо преторианской гвардии, она встала и пошла ему навстречу, но, не дойдя нескольких шагов, остановилась.

— Что ты хотел мне сказать? — спросила она сдавленно. Он протянул ей руку. Она неохотно протянула в ответ свою.

— Любовь моя, — проговорил Корс Кант, — я решил что будет с нами. Вернее — со мной.

— Да? — произнесла Анлодда, изо всех сил стараясь придать голосу спокойствие и равнодушие.

— Анлодда, мы не можем здесь оставаться. Я хочу сказать — оставаться с Артусом. Если мы останемся, он ни за что не позволит нам быть вместе, а я так жить не смогу.

Девушка громко выдохнула, шагнула к Корсу Канту и крепко сжала его руки.

— Хвала Иисусу и Магдалине, — проговорила она негромко, чтобы не услышали стражники. — Я так боялась, что ты скажешь мне, что мы больше никогда не увидимся. Это было бы.., даже и не знаю, с чем сравнить. Это было бы ужасно, но все равно я смогла бы тебя понять, прими ты такое решение.

— Лучше пока не говорить о Господе, любовь моя. Боюсь, нам предстоит скорая встреча с ним, и притом не слишком радостная.

Бард увел возлюбленную от шатра Артуса, провел мимо палаток легионеров. Анлодда крепко держала его за руку и молчала, пока они шагали мимо волнующихся перед боем и отпускавших шутки воинов. Походный павильон Лири стоял в стороне от более строгих римских шатров легиона Артуса. У короля имелась собственная стража, вооруженная исключительно ритуальными клинками — тем самым Лири хотел, видимо, подчеркнуть свою роль наблюдателя в предстоящем сражении. Корс Кант надеялся, что юты не обезумеют настолько, чтобы решиться убить короля Эйра. Они должны были понимать, что тогда на них обрушится ярость всех до единого обитателей острова.

Юноша и девушка подошли к стражникам.

— Король у себя? — спросил Корс Кант по-гэльски.

— Короля нет, и мы скорбим в ожидании его возвращения, — ответил один из стражников заученной фразой.

— Можем ли мы войти и подождать его?

— Нет, — решительно отозвался стражник. Анлодда решила попытаться сама обратиться к стражнику.

— Смеем ли мы дождаться короля в его павильоне?

— Безусловно, — ответил стражник. — Входите без страха. Я пошлю гонца к королю, дабы он сообщил ему, что ты ожидаешь его, принцесса. — С этими словами стражник отступил, откинул полотнище, закрывавшее вход в павильон, и жестом попросил молодых людей войти.

Анлодда локтем поддела Корса Канта.

— У королевских особ — свои привилегии, — шутливо проговорила она.

Бард что-то обиженно пробурчал. Войдя в павильон, Анлодда сразу посерьезнела.

— Корс Кант, о чем это ты говорил, когда сказал, что мы можем встретиться с Иисусом и что встреча не будет радостной?

— Артус был прав, любимая. Мы грешники, мы посягаем на святость брачных уз, узаконенных самим Господом.

— Но это глупо! Не можешь же ты на самом деле верить в весь этот бред насчет вечного проклятия! — Увы, Анлодда сразу поняла: Корс Кант верит в это, и потому после недолгой паузы добавила:

— Если честно, я тоже в это верю. Наверное.

— Нам следует принять решение, — сказал бард. — Мы можем остаться и последовать Божьей воле, и тогда ты будешь принцессой, а я — бардом… Ты только что сама сказала, что у королевских особ свои привилегии.

— Нечего меня попрекать этими словами! Я просто пошутила.

— Прости. Я не хотел тебя обидеть. Либо мы могли бы… — Он не договорил, умолк.

— Убежать? И жить вместе, как живут грешники? И заслужить вечное проклятие?

— Иного выбора у нас нет.

Довольно долго они молчали, думая о том, как же им быть. Наконец Корс Кант подал голос:

— Любовь моя, — сказал он негромко, — я уже решил, как поступлю.

— Правда? — с искренним интересом спросила она.

— Если Господу будет угодно, чтобы я отправился в ад за то, что люблю тебя, я отправлюсь в ад.

Анлодда закрыла глаза, вся сжалась, но тут же расправила плечи и спокойно проговорила:

— Если Господь пошлет тебя в ад, Корс Кант Эвнн, то и я, безусловно, не останусь в Раю.

— Что ж, решено. Жребий брошен. Мы сознательно избираем еретический путь, и нам некого в этом винить, кроме самих себя.

— Жребий брошен, — эхом отозвалась Анлодда.

Они обнялись, крепко прижались друг к другу, но то были нерадостные объятия. Корс Кант уронил голову на плечо любимой, а она гладила его волосы, плакала о вчерашнем дне, а взгляд ее залитых слезами глаз был устремлен в день завтрашний.

В павильон вошел Лири, но тактично молчал, пока Анлодда не шепнула Корсу Канту о том, что они уже не одни.

Влюбленные отстранились друг от друга и, держась за руки, встали перед королем Эйра.

Лири весело, добродушно улыбался. Вскоре и Корс Кант с Анлоддой не смогли удержаться от улыбки.

— Вы бы еще покрепче обнялись, так в призраков обратились бы, — пошутил король. — Я уж голову чуть не сломал — все думал, как же с вами быть. Но будь я проклят, если хоть что-то придумал.