Мессия очищает диск - Генри Лайон Олди

Последнюю партию можно было не играть – Маленький Архат уже заработал себе место на одной из обозных телег, но генерал не стал отказывать себе в удовольствии. «Учиться можно у прохожего», – не раз говаривал Стальной Хребет. А у этого прохожего было чему поучиться!

В тот момент, когда рука мальчика потянулась к рядам расставленных шашек, генерал быстро оторвал взгляд от доски и посмотрел прямо в лицо сопернику. Мальчишеская физиономия неуловимо изменилась: разгладился наморщенный в раздумье лоб, чуть отвисла нижняя губа, обнажая крепкие и корявые зубы, в глазах быстро таяли колючие льдинки, и сквозь них проступал радостно-безмятежный взгляд другого существа, словно бы только сейчас рождающегося на свет.

Взгляд дурачка или святого.

А потом мальчишка сделал ход – совсем не тот, которого ждал генерал.

Он делал немыслимые, неправильные, совершенно невозможные ходы, которые неминуемо вели к проигрышу; он с легкостью жертвовал шашки направо и налево, без цели и смысла, как ветер расшвыривает палую листву, – и лишь в самом конце Чи Шу-чжао понял, что снова проиграл!

А мальчик, улыбнувшись совсем по-детски, вскочил и поклонился до самой земли.

– Но это… это просто немыслимо! – растерянно выдохнул генерал, и застарелый шрам на его щеке дернулся. – Можно быть великим мастером в десять-одиннадцать лет, но играть в двух совершенно разных стилях с одинаковым успехом… Мне кажется, я узнал последнюю манеру: говорят, так играл Чжан Чжи-кэ[60]под конец своей земной жизни, перед тем как обрел бессмертие! У кого ты учился?

– У великого Будды и Безначального Дао, – ответил мальчишка, и Чи Шу-чжао увидел, что в его глазах вновь застывает насмешливый лед.

– Оставьте нас, – генерал обернулся к потрясенным солдатам.

Через мгновение вокруг них уже никого не было.

– Ты можешь ехать с нами к Нинго, – помолчав, бросил генерал, глядя мимо Маленького Архата. – Но это уже не важно. Я бы попросил тебя, когда смута закончится, зайти ко мне. Тебя пропустят – я распоряжусь. Было бы жаль, если бы столь выдающиеся способности пропали втуне. Не скитаться же тебе до старости по Поднебесной, зарабатывая на чашку лапши бренчанием на цине. По-моему, ты заслуживаешь лучшей судьбы.

«Ага, шеф тоже с этого начинал, – подумал тот, кого покойник Десантура любил в шутку звать Гением. – Тоже, помню, все обещал устроить мою судьбу… А что – и впрямь устроил!»

Однако вслух он вежливо поинтересовался:

– И каким же образом вы намерены это сделать, достославный генерал?

– Если, кроме игры в шашки и кости, а также сочинения песен, ты знаешь грамоту и счет…

– Знаю.

– …то я мог бы пристроить тебя в одно из военных училищ. У тебя явный талант стратега, а я, поверь мне, редко ошибаюсь в таких вещах.

– Верю, – кивнул мальчик.

– Такие люди нужны Чжунго.

Мальчик сорвал травинку, прикусил ее, и при виде этого Стальной Хребет отчего-то смутился, что случалось с ним крайне редко.

– Конечно, у тебя нет средств и, наверное, родственников, которые смогли бы оплатить обучение, но я возьму эти расходы на себя. Или добьюсь для тебя статуса линьшэна – студента-стипендиата…

Пригоршня холодной воды из льдистых глаз заставила генерала умолкнуть. И за мгновение до того, как прозвучал ответ Маленького Архата, Стальной Хребет понял: все, что он предлагает, не интересует это странное существо с телом ребенка и глазами змеи.

– Разве Будде нужна стипендия? – Мальчишка повернулся и пошел прочь, ни разу не оглянувшись.

* * *

Весь день Маленький Архат провалялся на обозной телеге, мерно переваливавшейся на ухабах. Изредка он выныривал из дремы и ненадолго соскакивал на землю, чтобы справить нужду или размять ноги. На привалах его кормили вместе со всеми, и никто не задавал никаких вопросов. Солдаты косились на мальчишку с опаской и благоговением: шутка ли – обыграть в шашки самого Стального Хребта! А беседа без свидетелей?! Нет, парень не так прост, и вообще, мало ли кто он на самом деле…

Маленькому Архату было на это наплевать. Его везли к цели путешествия, кормили и не трогали.

Вполне достаточно.

На рассвете следующего дня войска подошли к Нинго и встали под стенами, обложив город со всех сторон. На стенах время от времени показывались люди, но почему-то все больше в цивильной одежде и без оружия: выглядывали и исчезали, а вместо них объявлялись новые.

Потом створки городских ворот медленно отворились, и открывшие их – опять-таки мирные горожане – поспешили вернуться обратно, оставив ворота без присмотра.

Генерал искренне надеялся, что это как раз то, на что он рассчитывал, – добровольная сдача. Но, с другой стороны, здесь могла крыться ловушка; и умудренный опытом полководец не спешил. В итоге Стальной Хребет выслал делегацию парламентеров (и по совместительству разведчиков) во главе со своим заместителем тайвэем Асы.

Делегация настороженно прошла по улицам Нинго к ванскому дворцу, где и выяснилось, что ночью Чжоу-ван вместе с большей частью двора и гвардии бежал в неизвестном направлении. Однако дворец охраняла верная принцу стража, отказавшаяся пустить парламентеров внутрь. Приказ есть приказ, даже если приказавший и бежал. Вот если генерал Чи Шу-чжао лично явится ко дворцу и повелит снять караул – тогда…

Оставшиеся солдаты ванского гарнизона, а также кое-кто из городской бедноты тем временем занимались откровенным грабежом, и никто этому не препятствовал.

О чем тайвэй Асы незамедлительно доложил генералу по возвращении в ставку.

Конечно, следовало бы ввести войска в город и прекратить безобразия, но осторожный Чи Шу-чжао решил подождать. Грабят? Насилуют? Бывает. Пограбят – и успокоятся. А незаконнорожденные плоды насилия так же марают пеленки, как и прочие. Надо будет – уважаемые граждане сами обратятся к нему за помощью. А не обратятся – так он, Стальной Хребет, навязываться не собирается.

По сведениям, доставленным генералу соколиной почтой, со дня на день в Нинго должен был приехать инспектор из Столицы.

Но все это уже не слишком интересовало Маленького Архата, успевшего проскользнуть в городские ворота вместе с парламентерами.

Дорогу к дому судьи Бао Маленький Архат нашел быстро – подсказали встречные горожане, недоуменно косившиеся вслед юному бродяге. Была некоторая, хотя и слабая, надежда, что судью уже выпустили из тюрьмы в связи с бегством Чжоу-вана, о котором болтал весь Нинго. Кто-нибудь из тюремщиков, желая выслужиться перед имперскими властями, вполне мог открыть камеры и освободить узников принца.

Впрочем, с тем же успехом принц, перед тем как скрыться, мог приказать казнить заключенных.