Сингомэйкеры - Юрий Никитин

И все потому, что нельзя ухватить все. Чем больше становятсяспециалистами в своей области, тем меньше успевают понять общемировое, и темлегче ими манипулировать.

Вчера я запросил тридцать миллиардов долларов на разработкуонлайновых игр. Из них двадцать — на темы Средневековья, так как в томпростом мире любой человек, даже футбольный фанат, чувствует себя уверенно иможет выбрать роль хоть повелителя королевства, хоть мудреца и мыслителя, хотьисследователя тайн природы или просто путешествовать, зная наперед, где чтолежит.

А вот современность — такая мутная водица, которую надозамутить еще сильнее, чтобы ничьи случайные прозрения не помешали строительствунового мира.

Эти игры по моему негласному заказу ускоренно клепают повсему миру. Играйте, ребята, в онлайне, убивайте и режьте там, не выходите надемонстрации, митинги, протесты…

Макгрегор усмотрел в прогнозах усиление напряженности вмолодежной среде, специалисты обещают повышение на треть процента.

Мы по его вызову явились моментально, знаем, когда срочно, акогда можно проволынить, Макгрегор оглядел всех строго и хлопнул ладонью постолу.

— Треть процента!.. Это много. Срочно принимайте меры.

Штейн спросил настороженно:

— В чей отдел?

— В общий, — ответил Магрегор, все посмотрели наменя, он тут же поправился: — В общий котел. Кто придумает решение первым,тому и пряник.

Штейн сказал с облегчением:

— Понятно, тогда это Юджину.

— Почему? — спросил Макгрегор.

— Он самый быстрый, — ответил Штейн. — Находу подметки рвет.

Макгрегор поднял взгляд на меня.

— Беретесь?

— Почему я, — пробормотал я. — Это нечестно.Пусть все берутся. Вдруг у кого-то озарение, и он прямо сейчас выдастстопроцентный результат!

Вульф сказал с некоторой злорадностью:

— Такую проблему лучше всего решить в сфере ослаблениявожжей. Предпочтительно в морали. А в этой области блестяще зарекомендовалсебя, по слухам, долетающим из далекой сибирской Москвы, некий гениальныйсексуальный маньяк…

Я нахмурился, все-таки за мной закрепляется некаясомнительная репутация. Хотя все понимают, что блестящих результатов ядобивался именно потому, что делал то, чего другие пугливо сторонились, как бына них ничего не подумали, но все-таки подчеркивают, что они-де чистенькие…

Макгрегор кивнул, все понимает, даже умнейшие людиподвержены мелким страстишкам, похлопал ладонью по столу.

— Берутся за решение все. Повторяю, чье решение будетсвоевременным и удачным — получит пряник. Все! Идите, работайте.

Мы вывалились из кабинета небольшой, но плотной толпой,галдящей и слегка вздрюченной. Штейн крутил головой.

— Треть процента… треть процента… Не так уж и много…

— Так не треть процента, — уточнил Вульф, — ана треть процента. А сколько там уже есть?

— В смысле до взрыва?

— Да хотя бы до выхода первых ребят с бейсбольнымибитами на улицы.

Штейн буркнул:

— Надо смотреть. Я уж думал, что успеем все развернутьдо…

Вульф кашлянул, мне почудилось, что он указал взглядом наменя. Штейн тут же поперхнулся, замялся, развел руками.

— М-да, — сказал он, — не успеваем. Вечно неуспеваем! Только начнешь, как что-то новое влезает, вытесняет…

Я сделал вид, что ничего не заметил. Гадес посмотрел на негос укором, а мне сказал наигранно легко и весело:

— Юджин, ты хорошо придумал насчет инцеста. Жаль,нельзя повторить.

— Специалист, — сказал Вульф с похвалой. —Знаток!

— Да ладно тебе, — сказал Штейн. — Он простознает, что нужно для простого народа.

— Быть ему президентом, — воскликнул Вульф. —Я обещаю голосовать только за Юджина!

Штейн сдвинул плечами.

— А что? Все верно, хорошие правители всегда уделяютмного внимания простым людям. Но это не обязательно добродетель. Собаки,например, уделяют много внимания блохам. Так вот ты уделяй, уделяй, но… будьотстраненнее. Это непорядок, если собака вдруг почувствует себя блохой.

Он хлопнул меня по плечу и, хохотнув, ушел. Вроде быподбодрил, но у меня остался нехороший осадок. Все верно, когда на такойвысоте, то не до отдельных людей, мы оперируем многомиллионными массами.Хорошим полководцем считается тот, который бестрепетно пошлет на верную смертьдесять тысяч человек, чтобы выиграть битву, заодно истребив сто тысяч солдатпротивника. Умом понимаю, но все-таки слишком глубоко во мне этаинтеллигентская гнильца, что зудит о совести, о нравственности, о внимании котдельным людям. Даже к этим, простым, которых я в глубине души презираю, ноникогда не говорил такое вслух, не принято.

Сегодня, когда я докладывал о проделанной работе Макгрегору,в кабинет ворвался Штейн, лицо белое, сказал отрывисто:

— Только что в Центре Крионики повысиласьтемпература!..

Макгрегор вскочил, отшвыривая стул, лицо напряглось, глазазагорелись бешеным огнем.

— Насколько серьезно?.. Докладывайте. А вы, Юджин,прошу вас, слетайте туда немедленно!

Я пулей вылетел из кресла.

— Бегу.

Макгрегор успел крикнуть:

— Гребаная страна, опять перебои с электричеством!

Я бегом выскочил из кабинета, промчался по коридору и так жена скорости достиг стоянки. Охранник провожал меня удивленным взглядом, а японесся, превышая скорость, повернул в запрещенном месте и даже проскочил накрасный свет. Прикроют, если чего, у нас права никогда не отберут, черездвадцать минут бешеной гонки я остановился перед зданием Центра Крионики.

Насчет гребаной страны — это он со зла, на самом делеперебои с электричеством случаются во всех странах, не только здесь, в США,самое грандиозное было совсем недавно, когда восемь часов две трети страны жилибез электричества, миллионы оказались заперты в подземках метро, в лифтах, наподъемниках…

К счастью, все окончилось благополучно, да и трудно тамнавредить: все системы продублированы, имеются собственные мощности. Однакореакция Макгрегора показательна. Почти у каждого из верхнего эшелона тамродители, у кого-то жена… Да и для каждого уже припасена индивидуальная камера.

Я прошелся вдоль камер с крионированными, постращал бледногоуправляющего санкциями, он клялся, что произошел исключительнейший случай, чтоя и сам вижу, я кивнул милостиво и отбыл.

По дороге просмотрел новости, снова на передних полосахглупость видного ученого, прогнозирует, что через сто тысяч лет человек будетдвухметрового роста и сможет жить сто пятьдесят лет.