Цена рока - Катерина Траум

крови пальцы, он прижимается щекой к её щеке, словно так можно забрать себе хоть каплю этой боли. Вдох. Он ещё помнит, как спасать эту девочку, когда она валится в темноту. Не голос — один только отчаянный, срывающийся шёпот, давясь комком в глотке и пекущей солью на глазах. — Если ты меня слышишь сейчас, я обращаюсь к тебе, чтобы сказать, что ты не одинока… милая, вот звучит колыбельная, колыбельная для тебя одной…

Эпилог

24.05.2021

В коридоре слишком тихо. Впрочем, ночью в скромном провинциальном госпитале иначе быть не может. Хиро оставил на тумбочке помимо положенных обезболивающих снотворное, но Кейд не собирался принимать ничего, кроме антибиотика. Не хватало подсесть на морфий. Не хватало уснуть, не узнав, что стало со Сью. Взяв в левую руку деревянный костыль, он поковылял к выходу из палаты, держа на весу перетянутую гипсом ногу. На самом деле, гораздо хуже себя чувствовала рука: пуля прошила сухожилия, и он так и не смог ощутить тока крови в онемевших пальцах. Но пока об этом практически не думалось.

Полагал, что никого не встретит в свете жёлтых ламп затихшей больницы, но ошибся. На потрёпанном диванчике, сгорбившись, сидел Аарон Глоуз — и одного взгляда на его лысину хватило, чтобы в живот ухнул новый комок вины. Услышав стук костыля по кафелю, тот вскинул голову и посмотрел на Кея потухшими стеклянными глазами, слишком похожими на те самые, невозможно нужные.

— Здравствуйте, мистер Глоуз, — отчего-то казалось, что он больше не имеет права звать его «Аароном». Пытался вычитать на его лице новости, но тот облегчил ему задачу:

— Ещё три часа. Медсёстры сказали, операция будет длиться ещё три часа. Пулю… достали. Но зашивать приходится… очень много, — Глоуз задохнулся и вновь обессиленно уронил голову в ладони. Его плечи тряслись в беззвучном рыдании. — Ты обещал мне… Обещал сберечь.

— Я обещал, — тихо кивнул Кей, судорожно глотая горькие комки. Устав стоять на одной ноге, практически упал на диван, жмурясь от прострелившей колено боли. Ерунда. На нём всё как на собаке… А вот она — как переживёт пулю её хрупкий организм?

— Ненавижу тебя, — прошипел Глоуз сквозь зубы, и даже осудить его за это невозможно.

— Поверь, я себя ненавижу намного больше.

Неловкая тишина, два сбивчивых тяжёлых дыхания. Кей попытался пошевелить болтающейся на перевязи рукой, но только зашипел — по-прежнему никакой жизни в пальцах. В его мозолистых, гитарных пальцах. Тревога боем стучала по затылку: у него слишком много вопросов. О Сью, обо всём случившемся, о том, почему до сих пор на него не напали с расспросами копы. А ведь он убил человека. Осознание пока что не полное, да и человеком ту мразь считать невозможно. Его поступок не был чёрным или белым, он был единственно необходимым. Ужасно хотелось закурить.

— Значит, так, — Аарон откинулся на диване и шумно прочистил горло. — Вас там не было. Даже не спрашивай, сколько я должен Филлипсу, но тот обставит всё, как разборку двух заезжих наркодилеров, в ходе которой одного пристрелили, а второй случайно угодил под поезд. Всё ясно?

— Да, — кивнул Кей, хотя нестыковок уловил гору. Оставалось надеяться, что мало кому захочется всерьёз возиться в таком дерьме и разбираться, откуда у наркоманов было ружьё, и кто увёл их тачку. — А пулевые?

— А вы со Сьюзи стали жертвами грабителя в тёмном переулке. И оба в таком шоке, что совсем ничего не помните, — Глоуз презрительно фыркнул: кажется, ему не понравилась мысль, что вместе с дочерью приходится выгораживать и Кея. И он явно предпочёл бы, чтобы того засадили лет на пятнадцать. — Я ведь почти успел. Нашёл Смита, договорился с ним, что тот не будет покрывать Баттерса… Его бы по закону осудили за Дэйзи, и всё бы закончилось, тихо и мирно. Но вот мой самолёт приземляется, и тут же звонят из больницы. Кей, если только что-то пойдёт не так, если к утру она не будет в полном сознании и не скажет мне «привет, пап» — я позабочусь о том, чтобы ты занял место Баттерса за решёткой. Клянусь, ты сядешь до скончания веков за двойное убийство.

— Не двойное, — шёпотом прервал тираду Кейд, устало сжимая переносицу, чтобы от кровопотери не клонило в сон. Башка кружилась, пыль в глазах. Но он помнил, как эта храбрая девчонка словно выпустила наружу своих демонов и пихнула Джо под поезд. Если бы только у того в руке не было пистолета… Если бы получилось встать… Если бы он вообще не дал утащить её прямо у себя из-под носа…

— Господи Иисусе, — сдавленно простонал Аарон, в шоке открывая рот. — Не говори. Не хочу знать. Не хочу знать, в кого ты превратил мою дочь, мою маленькую светлую девочку. У неё была потрясающая жизнь! Друзья, учёба, достаток и любящая мать. И всё это улетело в какую-то пропасть, когда однажды за завтраком она похвалилась, что встретила Анархиста.

Словно ему нужно об этом напоминать. Словно он сам не знал, в какое кровавое дерьмо превратилась жизнь Сьюзен, и кто тому причина — что ж, не зря ему когда-то дали такую громкую кличку старые друзья. Знал ведь, что недостоин прикасаться к солнцу. И всё равно продолжал верить в чудо, как глупый ребёнок. Пошёл за этим светом, но в итоге лишь уничтожил его. Это даже не вина сейчас толкается в рёбра, это осознание. Он всегда будет сеять вокруг хаос, и сминать в него Сью не имеет права. Она и без того потеряла слишком много, и ещё вопрос, сколько отнимет у неё вынутая из живота пуля. Нет, она достойна гораздо большего, а он слишком искренне желает, чтобы у неё наконец-то настали дни посветлей. Если сберечь — это уйти, то других вариантов и нет.

— Всё будет хорошо, Аарон. Когда она очнётся… Я буду с ней ровно столько, сколько ей понадобится, чтобы встать на ноги. И исчезну сразу, как только это можно будет сделать, не причинив ей ещё больше боли, — это единственно верное решение. Это обещание, которое надо исполнить. Они слишком плотно сшились вместе, чтобы рвать эти нитки сейчас, ломая остатки её рассудка. Но он найдёт возможность уйти, чтобы жизнь девочки-затмившей-солнце вновь засияла красками.

И пусть это его уничтожит. Какая уже разница. Свою жизнь Кейд так и не научился ценить — а впрочем, ценить останется нечего, когда останутся в прошлом внимательные агатовые глаза, мяукающие стоны и хитрая улыбка. А его сожрут заживо собственные демоны, с