Человек отовсюду - Александр Громов

– Готово, – сказал Вилли, и я почувствовал: да, готово. Новенький катер был выращен и не нуждался в предполетной подготовке. Мертвый и глупый, в отличие от корабля, он превосходил то, что пытался вырастить я, как атлет превосходит гиподинамичного задохлика. Не видя катера, я ощущал его присутствие и любовался им.

– Ресурс мал, – все-таки нашел я к чему придраться.

– А он и не нужен, – отрезал Вилли.

Я шевельнул ногой – больно. Подождать еще?

– Поможешь мне добраться до катера? – спросил я.

– Еще чего…

– А что?

– Тебе еще рано в рай, – буркнул Вилли. – Лежи смирно. Чини ногу, потому что твою голову уже никто не починит, нечего и стараться. Я сам слетаю.

Такого я не ожидал и вытаращил на него глаза. Мне даже показалось, что я ослышался.

– Почему это ты?

– Потому что мне так хочется, – объявил Вилли. Теперь он был очень серьезен. – Ты ведь окажешь мне эту маленькую услугу?

Вилли, спасающий людей, был возможен. Но Вилли, делающий это демонстративно, чуть ли не напоказ и без стыдливости, скрываемой за сарказмом в мой адрес, не укладывался у меня в голове. Я помялся, прежде чем спросить:

– Ты уверен, что тебе этого хочется?

– Более чем.

– Все-таки это мое дело, – напомнил я.

– А ты не жадничай, – усмехнулся он. – Поделись.

Мне очень не хотелось, чтобы он летел. Не стану врать, в ту минуту я еще ничего не заподозрил. Просто не на все сто процентов верил, что он сделает все как надо.

Но Вилли все равно поступил бы по-своему. А у меня еще не срослись кости.

– Черт с тобой, – сдался я. – Лети.

Он присел рядом со мной на корточки.

– Знаешь, что я хочу тебе сказать?.. Не бери в голову. Все, что происходит в мире людей, – чепуха. Запомни это. А если уж вмешиваешься, то делай это не потому, что надо, а потому, что хочется. Ты верно сказал: хочется. Так и делай. Понял?

Я хотел сказать, что не вполне понял, но он встал и быстро вышел.

Буквально через пять секунд от «бунгало» отстыковался катер. Он сразу нырнул вниз – стремительный, потрясающе красивый. Он валился на цель сверху, как крылатый хищник, атакующий наземную дичь. Невидимая струя от маршевого двигателя превратила его в быстро уменьшающееся дрожащее пятно. Я прибавил увеличение.

Катер падал вниз. Он шел точно на стартовый стол, на замершую на нем толстую тушу шаттла. Я пробормотал ругательство: либо Вилли серьезно переоценивал свои возможности, либо вообще не был асом. На его месте я атаковал бы шаттл в горизонтальном полете – так проще всего стукнуть обшивку скользящим ударом, не угробив катер, и уйти безнаказанным. Да что же он делает?.. Это же не атака, это чистое самоубийство…

Иногда навесишь ярлык наобум, а потом поражаешься, насколько попал в точку. Только это не всегда радует.

– Вилли!!! – заорал я.

Было поздно что-либо предпринимать. Уже никто не успел бы перехватить катер. Даже корабль ореолитов, способный, казалось, на все, не поспел бы к месту столкновения. Во всем мире не существовало силы, способной предотвратить то, что задумал мой наставник.

– Вилли… – прошептал я.

Не хочу рассказывать о том, что мне довелось пережить в последнюю секунду перед неизбежным. Катер снес хвостовое оперение шаттла и на мгновение вспух ярким цветком. Потом повалил дым, к стартовому столу шустрыми букашками помчались пожарные машины…

Дальнейшие мои телодвижения мало интересны, а о том, что творилось в моей душе, я рассказывать не стану. Оборванный и грязный в той мере, в какой положено, я добрался до Международной зоны с единственно возможной легендой: утопил катер, еле выжил, пробирался пешком, отбивался от зверья, голодал… Миграционная служба со всем служебным рвением намеревалась вернуть меня в Новый Сальвадор, но некоторая денежная сумма убедила чиновника внести некоторую путаницу в документы, в результате чего я оказался в ином колониальном владении по ту сторону системы широтных хребтов. Еще из Межзоны я отправил Эдгару донесение, в коем, надеюсь, довольно ловко объяснил недавние события диверсией со стороны спецслужб Нового Пфальца; свое же бегство объяснил провалом. Поскольку мой анализ ситуации в Преисподней оказался точен, я не ожидал чрезмерного недоверия к моей персоне со стороны земной разведки. Устроят мне очередную проверку – может быть. Но не более того.

Так и оказалось. Я застрял в полуколонии с претенциозным названием Северный Редут и вскоре получил новое задание. По-видимому, мне предстоит проторчать в Редуте года два-три. Здесь довольно холодно, но я уже начал привыкать – ко всему ведь привыкаешь. Как и в Преисподней, я занимаюсь геологической разведкой, одновременно пытаясь следить за мышиной возней в начальственных кабинетах. Как во всякой порядочной дыре, здесь обитают такие «мыши», которые ощущают себя по меньшей мере слонами.

Разумеется, я остаюсь мусорщиком Ореола, и это моя главная работа. Георазведчику нетрудно оказаться в совершенно пустынном месте и вызвать оттуда корабль, не множа нездоровых сенсаций. Столь же легко объяснить начальству, почему в течение нескольких дней со мной не было связи.

Ах, да. Тот парнишка, которого Вилли показывал мне на Земле, завербовался и скоро прибудет в Северный Редут с контрактом в зубах и лишней головной болью для меня. Мне приказано следить за ним и опекать его даже в ущерб другим заданиям Ореола. О причинах столь выборочного подхода я могу только гадать, куратор на эту тему не распространялся и проигнорировал мой прямой вопрос.

Собственно говоря, я сам приложил кое-какие усилия, чтобы парень попал туда, где нахожусь я. Так мне будет проще приглядывать за ним. Да и природа здесь совсем не так агрессивна, как в Преисподней, – меньше шансов, что бывший ореолит гробанется по ее дурной прихоти.

Довольно часто я вспоминаю слова Вилли о том, что ресурс мусорщика рано или поздно исчерпывается. Поначалу я скрежетал зубами и глотал слезы, потом понял: Вилли выработал свой ресурс. До донышка. Мусорщиком он быть уже не мог, человеком – не хотел. И все же поступил напоследок так, как может поступить только человек. Очень хороший человек.

Я понял это – и что? Мне остается лишь пожелать ему счастливого посмертия в персональном раю и констатировать, что мой ресурс еще довольно велик. Хотя, конечно, рано или поздно будет исчерпан и он. Трудно ведь делать работу, плохо понимая ее смысл. И спросить некого: куратор не снизойдет до объяснений, а прочие ореолиты – и до общения со мной.

Кто они?

Этого я не знаю и, вероятно, не узнаю никогда. Мусорщикам нет хода глубже внешнего уровня Ореола. А если бы и был – разве поняли бы мы быт, работу и устремления ореолитов?

Боюсь, что нет. Если обезьяна не способна понять человека, то разве человек поймет того, кто сумел вскарабкаться на следующую ступеньку эволюционной лестницы и сразу рванул далеко вперед? Вряд ли. Разве что перепугается насмерть. А может, и позлорадствует: мол, сами не смогли, так бацилл в себя запустили? Ждущих, которые дождались? Симбионтов? Слабо самим-то материть вселенные…