Детский сеанс. Долгая счастливая история белорусского игрового кино для детей - Мария Георгиевна Костюкович

его воспитана егерем в любви. Что же обретает егерь, благодаря которому началась эта история? – семью, о которой тосковал, обращая к звездам взгляд, полный любви. И его обретение точно выведет из равновесия Вселенную до забытых богом галактик, раз один только взгляд заставлял чесаться целую цивилизацию. Впрочем, можно найти еще одну забавную трактовку сюжета: возможно, таким замысловатым способом со множеством метаморфоз добрая Вселенная, гений равновесия, перевоспитывала раздражавших ее, совершенных обитателей, хотя могла устроить звездный взрыв и не нервничать.

«Сказка о Звездном мальчике» вышла тихой, улыбчивой, христианской историей для напряжения души и отдыха глаз: столько тишины и неба прежде не было в фильмах Леонида Нечаева – и больше не будет. Горы ведь не терпят озорства и карнавала, в горах невозможна комедия ошибок, как в «Красной Шапочке», и комедия масок, как в «Приключениях Буратино». Горы хотят сущности, и в деревушке, «которая ближе всех к небу», происходит самая естественная для гор, неяркая и светлая история о любви, самый нежный фильм Инны Веткиной и Леонида Нечаева, тихая передышка перед новым маскарадом.

Это последний поставленный сценарий Инны Веткиной. Ее дуэт с Нечаевым распался, когда он предпочел сценарий Георгия Полонского «Рыжий, честный, влюбленный». Написанный под Нечаева, проницательный и пророческий сценарий Веткиной «Горя бояться – счастья не видать» остался непоставленным. Не нашла режиссера и ее очаровательная сказка «Сейчас придет Золушка». Только в 2007 году, через двенадцать лет после смерти Инны Веткиной Нечаев поставит по ее сценарию, доработанному с ее дочерью Екатериной Ляхницкой, свой последний фильм «Дюймовочка». Но это случится еще только через двадцать пять лет, а в восьмидесятых, создав с Леонидом Нечаевым четыре прекрасных фильма, Инна Веткина как будто подвела режиссера к его главному фильму и безмолвно отошла в сторону. В 1984 году Нечаев поставил телемюзикл с новым сценаристом Георгием Полонским.

– Есть предложение фильм не обсуждать, – сказал директор «Беларусьфильма» Геннадий Губский на заседании сценарно-редакционной коллегии 12 декабря 1984 года. – Это одна из лучших работ Нечаева, которые я видел.

Коллегия собралась, чтобы обсудить фильм «Рыжий, честный, влюбленный». Обсуждение вышло коротким: фильм получился. Месяцем раньше, 12 ноября 1984 года на обсуждении первой редакции монтажа Губский выразился острее: «Приятно, что все у Нечаева прекрасно. Группа идет с большой экономией, а она настораживала. Но оказывается, можно снимать за те деньги, что отпускают на фильм»134.

В то сытое время в кинопроизводстве частенько не укладывались в бюджет и просили добавки, а случаи, когда в брак отправлялась едва ли не треть отснятого материала, не считали катастрофическими. В таких обстоятельствах дисциплинированность и плодотворность съемочной группы Нечаева изумляла – и результат тоже: тем более на фоне его «вопиющей личной недисциплинированности».

«Рыжий, честный, влюбленный» был поставлен по сценарию Георгия Полонского, по мотивам его же пьесы, которая покоилась, как принцесса на горошине, на мотивах сказки Яна Экхольма «Тутта Карлссон Первая и единственная, Людвиг Четырнадцатый и другие». Сказку опубликовали в русском переводе еще в 1974 году, а Нечаев выбрал пьесу Полонского для постановки вот почему:

«Видел в театре эту вещь и видел, как воспринимают ее дети. Мне кажется, что уйдет большая часть литературы, которая овзросляет ее. В анекдотической манере сделаны подтексты, но они здесь не нужны, потому что вещь очень редкая. Эта вещь радует, потому что здесь драматургия очень четкая, ясная, и в этом ее сила и притягательность детская. Я давно ничего подобного не имел, и у меня ощущение радости, что я смогу это сделать».

Леонид Нечаев с актерами фильма «Рыжий, честный, влюбленный»

Фильм о лисенке, который не нашел в себе ничего лисьего, оказался самым легким фильмом Нечаева – видите, с радости он начался и, как ни удивительно, не встретил ни малейшего сопротивления на всех пунктах пропуска на экран. Те немногие недоумения, что сумели появиться у членов худсовета и в более высоких сферах, были не серьезнее насморка, особенно в сравнении с боями за предыдущие телемюзиклы: так, всего лишь усомнились, смогут ли дети играть зверей, ведь это не в нашей традиции. Дети сумели – они ведь еще не в курсе традиций. После трудного «Проданного смеха», который авторов измотал, и безмолвной «Сказки о Звездном мальчике», которая как будто позволила им перевести дух, «Рыжий, честный, влюбленный» стал потоком вдохновения, которое всегда оставляет в произведении такую легкость, словно создано оно на одном дыхании.

«Наша картина – это честный, искренний разговор с юным зрителем, где не будет поддавков и все вещи будут называться своими именами. Развлекать зрителя мы не собираемся, хотя от начала до конца он будет смеяться» – лукавил Леонид Нечаев перед запуском фильма в производство (ведь в том и дело, что в мире Людвига Ларссона ничего своими именами не называется, у всего есть два имени)135. Но ему удалось даже то, что ценнее детского смеха, – добрая улыбка взрослых зрителей (добрых взрослых зрителей) от начала до конца фильма.

С самого начала фильму благоволила удача – почти не было производственных трудностей, а те, что появлялись, решались с азартом: «Сложности были с гримером, и мы пошли на риск – взяли девочку, которая не делала ничего подобного, сейчас она делает все с хорошим задором, напором».

И в художественном мире, где живет рыжий-честный-влюбленный и его нечестные, тоже рыжие родственники, все скоро стало на свои места и успокоилось. Возможно, причина тому – смена сценариста. Вместо неспокойного, движущегося мира из сюжетов Инны Веткиной впервые появился оседлый, удобный мир, в котором есть семья и школа и дети растут под началом взрослых. Он живет по правилам, заведенным так давно, что менять их никому не приходит в голову, поэтому кажутся они закономерными и естественными.

В этом мире Людвиг Четырнадцатый Ларссон – тихий мятежник. Лисье мастерство и искусство ему претит, за хитрость он согласен получать колы и водит дружбу с зайцами, которых, по ворвавшейся в сюжет сказке Фазиля Искандера, терроризирует удав. Преступление Людвига отягчается тем, что влюблен он в лисий обед – в цыпленка Тутту Карлсон. Итак, Людвиг Ларссон – позор семьи. Изгойство, одиночество ребенка, его отдаление от родителей – пожалуй, единственное, что роднит эту новую сказку Полонского с историями Инны Веткиной.

Первые киносказки Нечаева рассказывали о мире совсем маленького ребенка, о дошкольнике или аллегорическом ребенке, чистом воплощении детства. Он действовал свободно, будто у него не было семьи и вообще никого – только большой мир, и с ним герой на равных. «Проданный смех» – о мире подростка, а «Рыжий, честный, влюбленный» – о взрослеющем мире, чьи правила герой уже осознает и оценивает. Ему уже мало просто познания, хотя