Девушка с пистолетом «ТТ» - Роман Каретников

Полина Евгеньевна сидела за своим столом, неестественно выпрямившись и стиснув руки перед собой. Её лицо посерело, будто припудренное пеплом, а в широко распахнутых, теперь уже совсем не холодных глазах, плавал всеобъемлющий ужас. И только губы жили своей жизнью на этом неподвижном лице. Они мелко-мелко дрожали и то приоткрывались, будто Полина Евгеньевна хотела глубоко вдохнуть воздуху или что-то произнести, то растягивались в жалобную улыбку, а то напрягались, словно сдерживая рвущиеся изнутри рыдания.

Рачек, широко ступая, подошёл к соседнему столу, взял бутылку с минеральной водой и плеснул в высокий стакан пузырящейся жидкости. Затем вернулся к Полине Евгеньевне, обнял её левой рукой и, поднеся стакан к самым губам женщины, необычно мягко сказал:

- Выпейте это… Пожалуйста.

Та, всё с тем же, ничего не соображающим, видом, послушно отпила и, после второго глотка, кто-то выдернул в ней пробку, выпуская накопившийся внутри шок. Лицо Полины Евгеньевны сморщилось, даже как-то уменьшившись в размерах, и слёзы градом покатились по нему, оставляя на щеках чёрные полоски от туши. Она задышала часто и со всхлипами, как горько обиженный ребёнок, поводя головой слева направо.

- Позови кого-нибудь, пусть побудет с ней, - бросил Соломину Рачек.

Он поставил стакан на стол, рядом с клавиатурой компьютера, и погладил секретаршу по плечу.

- Ты поплачь, поплачь, родная. Потом легче станет, и силы появятся. Вот увидишь. Плачь, не стесняйся…

- Я… я сейчас, - сквозь слёзы проговорила Полина Евгеньевна. Цвет мало-помалу начал возвращаться на её щёки.

Соломин появился в дверях, пропуская впереди себя молоденькую девушку чуть старше двадцати лет.

- Ой, Полина Евгеньевна, что это с вами, - всплеснула руками она, увидев чёрные разводы на лице секретарши Ворохова.

- Побудьте с ней, Катенька, - не вдаваясь в подробности, сказал Соломин и подал знак Рачеку.

Тот ещё раз ободряюще улыбнулся Полине Евгеньевне, которая оказалась гораздо более женственной, чем хотела казаться, кивнул ничего не понимающей Катеньке и быстро последовал за Соломиным.

Они спустились вниз, вышли на парковочную площадку, где вот уже несколько часов стояли «Жигули» Рачека, и подошли к молочно-белому «Опелю-вектра». Ещё на подходе Соломин вынул брелок с ключами, нажал кнопку, «Опель» уавкнул, отпираясь на зов хозяина. Соломин распахнул дверцу и бросился на водительское сидение. Прежде чем сесть, Рачек нагнулся и внимательно осмотрел днище автомобиля. Лишь затем он опустил своё крупногабаритное тело рядом с Соломиным.

- Осторожничаешь? Правильно, - сказал Артём, заводя двигатель. - Только за нашей стоянкой приглядывают, так что…

- За стоянкой у нацбанка тоже приглядывали, - заметил Рачек.

- Ну-ну, - только и нашёл, что сказать Соломин.

«Опель» выкатился из ворот, выехал на проезжую часть и, на предельной скорости, понёсся к одному из центральных районов, где, рядом со спорткомплексом «Спартак», возвышалось светло-серое здание банка, из дверей которого последний раз в жизни вышел Дмитрий Александрович Ворохов.

Подъехать к самому банку им не дали. Всё было оцеплено милицией, разгонявшей скопления любопытствующих и перекрывшей движение по проезжей части. Соломин поставил «Опель» у обочины и дальше пробивался вместе с Рачеком через милицейские кордоны, не выпуская из рук своего удостоверения. Их задержали лишь в самом начале. Худощавый, в юношеских прыщах, сержант справился по рации у начальства, те дали «добро», всё-таки личный представитель Гриценко, а Рачек прошёл «прицепом», молодые его не знали и потому посчитали, что он из сотрудников Соломина.

На месте происшествия суетилось множество людей. Рачек оглянулся по сторонам и отметил про себя, что такого скопления милицейского руководства на его памяти, кроме как на торжественных собраниях, не наблюдалось. Здесь топтались почти все начотделы во главе с самим начальником областного управления Куликом. Генерал с деловым видом расхаживал от одной группки специалистов к другой, преследуемый по пятам свитой своих подчинённых.

- Так, мне сперва нужно показаться Главному, - сказал Соломин и искоса поглядел на Рачека. – Ты в каких отношениях со своим бывшим начальством?

- В напряжённых. У нас искренняя и глубокая нелюбовь.

- Почему меня это не удивляет? – вздохнул Соломин. – Тогда потеряйся, чтобы они тебя не увидели. Заодно, может быть, разузнаешь у кого-нибудь из своих, что их братия успела здесь накопать? Может, хоть какой-нибудь следок остался.

- Это можно, - согласился Рачек, выискивая в толпе знакомые лица.

И, пока Соломин беседовал с Куликом и остальными, он, в стороне от начальственных глаз, вызнал следующее. Во-первых, Роман Штубин, телохранитель Ворохова, остался жив. Взрывной волной его отшвырнуло к стене здания, наградив качественными ушибами и сотрясением мозга, но, по сравнению со своим бывшим шефом, он, можно считать, родился в рубашке. Во-вторых, по предварительному заключению экспертов, инцидент произошёл в результате срабатывания взрывного устройства, установленного на днище автомобиля, в районе багажника. Детонатор устройства был задействован с пульта управления, находившегося неподалёку. Радиус действия ПУ эксперты называли от 20 до 200 метров. Немногочисленные свидетели обратили внимание на красный «Кадет» с примятым левым крылом, стоявший неподалёку от банка и покинувший место происшествия сразу после взрыва. Номер машины, естественно, никто не запомнил. Рачек подумал, что, судя по описанию, машина очень похожа на ту, что гналась вчера за ним и Алиной по дороге из колледжа. Больше никаких следов обнаруженно не было. Поэтому все, и розыскники, и эксперты, и следственная группа, находились в несколько взвинченном состоянии, ожидая скорой выволочки от присутствующего здесь же начальства.

Соломин тем временем, переговорив со всеми высокопоставленными лицами, добился разрешения увидеться со Штубиным, которого сейчас допрашивали как главного свидетеля. Вспотевший вислоухий майор из уголовки провёл их с Рачеком в одну из комнат, где молодой следователь, облачйнный в деловую тёмно-синюю пару, беседовал с Романом.

Вид у телохранителя Ворохова был нехорош. По правой стороне лица у него расползся громадный кровоподтёк, отливавший багрово-фиолетовым цветом. Левая же сторона была вся иссечена множеством мелких порезов. Станционный врач, прибывший сюда с бригадой, уже поработал над Романом, оказав первую помощь, и теперь эта сторона у него была покрыта жёлтой иодистой плёнкой, что придавало его лицу неописуемую цветовую гамму.

Следователь любезно согласился сделать перерыв и вышел, оставив Соломина и Рачека наедине со Штубиным. Казалось, он был даже рад неожиданной паузе, дающей ему возможность собраться с мыслями в этом беспросветном деле.

Увидев их, Рома сделал попытку подняться, но Соломин усадил его обратно и сам расположился рядом на стуле. Рачек же сел за стол, где только что восседал следователь, и, прищурив глаза, наблюдал за ними обоими.