Братья Хоторны - Дженнифер Линн Барнс

который тут же заговорил голосом диктора:

– Пришло время для дежурной классики Хоторнов… «Пей или решайся»!

Десять минут спустя пустая бутылка из-под воды стала очень даже полной – внутри плескалась смесь жуткого молочно-коричневого цвета.

– Я буду первым, – вызвался Ксандр. – Джейми, решишься ли ты рассказать нам о самом сумасшедшем случае, который произошел с тобой, пока ты был в Англии?

– Я познакомился со своим отцом. Выиграл замок. Спас герцогиню от неминуемой смерти. Не совсем в таком порядке, правда. – Джеймсон прислонился к стене, притворяясь, как и все остальные, – что их домик на дереве цел и невредим.

– Что из этого объясняет состояние твоего лица? – спросил Нэш. Синяки и отеки явно говорили о том, что их брат участвовал в самой настоящей бойне.

– Иногда никаких объяснений не требуется, – ответил Джеймсон и показал на свое лицо. – Произведение искусства. Теперь моя очередь. Нэш. – Глаза Джейми коварно заблестели. – Решишься ли ты съесть свою шляпу?

Грэйсон спрятал свой смех за кашлем.

– Прошу прощения? – протянул Нэш.

Джеймсон наклонился вперед.

– В буквальном смысле. Съешь. Свою. Шляпу.

Впервые с тех пор, как Джиджи нашла в его телефоне фотографию паролей, Грэйсон почти улыбнулся.

– Сойдет и один укус, – смягчился Джеймсон.

Нэш провел рукой по полям своей ковбойской шляпы.

– И как я должен…

– Я захватил столовые приборы! – объявил Ксандр – еще бы он их не захватил. – И кухонные ножницы. Никогда не угадаешь, когда они тебе понадобятся.

Нэш посмотрел на мутную жижу в бутылке. По правилам игры любой, кто не решится выполнить требование, должен сделать хороший, долгий глоток из бутылки продолжительностью не менее трех секунд.

– Напомните мне, что там?

– Молоко, рутбир, кетчуп, рассол, орегано, молотый чили, мясной бульон и шоколадный сироп! – весело перечислил Ксандр.

Нэш снял шляпу и, прищурившись, посмотрел на Джеймсона.

– Как много я должен откусить?

* * *

Спустя три часа Грэйсон был без рубашки, а на его животе красовалось нарисованное перманентным маркером гигантское лицо. У Джеймсона были неоново-фиолетовые брови. От Нэша разило собачатиной и арахисовым маслом. А Ксандр успешно построил машину Руба Голдберга, которая шлепала его по заднице.

Грэйсону стало чуть легче дышать, тяжесть внизу живота исчезла.

Джеймсон, конечно, воспринял это как сигнал к тому, чтобы подтолкнуть события.

– Грэйсон. – Зеленые глаза встретились с льдисто-голубыми. – Решишься ли ты признаться, что ты не в порядке?

Он не в порядке. Конечно, он не в порядке. Но Хоторны просто так не признаются в таких вещах, особенно этот Хоторн. Грэйсон потянулся за уже наполовину пустой бутылкой, но Нэш забрал ее.

– Это безопасное место, – ободряюще сказал ему Ксандр, – если только ты не моя задница.

Грэйсон фыркнул, затем фырканье перешло в смех, а смех превратился во что-то другое – в ужасный, сдавленный звук в его горле. Он знал, когда отправлял сообщение, что его ждут не только веселье и игры.

– Ну? – спросил его Джеймсон. – Что это будет, Грэй?

«Решишься ли ты признаться, что ты не в порядке?»

– Я не в порядке, – сказал Грэйсон. – Мои сестры больше со мной не разговаривают, и у меня проблемы с потерей близких людей. – Грэйсон помолчал, а потом охрипшим голосом добавил: – Или наоборот, у меня отлично получается терять близких людей.

Каждый раз, когда он позволяет себе сблизиться с кем-то…

Каждый раз, когда он опускает свою защиту…

Каждый раз, когда он разрешает себе хотя бы немножко побыть неидеальным…

– Нас-то ты не потерял, братишка! – с чувством произнес Нэш.

– Хочешь немного подразнить его за это? – спросил Джеймсон у Ксандра. – Или лучше мне?

Нэш залез в один из бумажных пакетов и вытащил металлические чашки и початую бутылку виски.

– И только по этой причине, – сказал он Джеймсону, – я не буду делиться – с тобой точно.

Нэш взял одну из чашек и плеснул себе виски, потом налил немного во вторую чашку и протянул ее Грэйсону. Сделав глоток, Нэш посмотрел за окно домика на дереве.

– Несколько лет назад, – сказал он, и его голос почему-то очень сочетался с виски, – когда я понял, что у нас с Алисой ничего не выйдет, то всем своим существом был убежден, что это из-за меня. Со мной что-то не так. Посмотри на себя, думал я. Отца нет. Скай едва может называться матерью. Да и Старик никогда не относился ко мне так, как к вам троим. Что я мог знать о доверии, о том, чтобы положиться на кого-то, о том, чтобы поддержать кого-то? Я представить себе не мог, как можно сидеть на одном месте. Для меня не существовало слова «навсегда».

Грэйсон не мог вспомнить, чтобы его брат когда-нибудь говорил вот так по душам.

– Но теперь у тебя есть Либби, – сказал он Нэшу и тут же вспомнил про помолвочное кольцо, которое отдал ему Нэш. – У меня же никогда не будет своей Либби.

– Чушь! – Нэш пригвоздил его взглядом. – Ты прекрасно умеешь любить, Грэй. Все мы умеем. Доказательства этого прямо здесь.

Отец Грэйсона не хотел его. Его мать постоянно отсутствовала. Старик был больше озабочен тем, чтобы сделать их такими, какими они должны стать, а не тем, в чем они нуждались. Но у Грэйсона всегда – всегда – были его братья.

– Я не хочу снова сломаться. – Сейчас Грэйсон уже мог им в этом признаться.

– Представь, что твое сердце – это кость, – посоветовал Ксандр. – Когда это сломанная кость мешала Хоторнам? Дай время, и перелом заживет.

Грэйсон понимал, что хотел сказать ему Ксандр. И тем не менее он повернулся к Джеймсону.

– Ты помнишь, что сказал нам Старик в тот день, Четвертого июля, когда он застал нас здесь с Эмили?

– Всепоглощающая, – пробормотал Джеймсон, – вечная, раз и навсегда.

– Знаешь, что я думаю, Грэй? – Нэш допил виски и встал. – Я думаю, Старик был сраным треплом.

– Срочные новости, – встрял Ксандр, – полная версия в одиннадцать.

Нэш проигнорировал его.

– Твое разбитое сердце – прямо здесь, прямо сейчас, – продолжил он, не сводя взгляда с Грэйсона, – дело не в романтике – дело в семье. Ты боишься, что впустишь кого-то – кого угодно, в любом качестве, – а они тебя бросят. Но ты не можешь этого допустить, поэтому уходишь первым.

Грэйсон крепче сжал стакан.

– Это неправда.

Но все было именно так. Разве не это он сделал с Эйвери?

– Ты уехал из Финикса, – заметил Ксандр своим самым предупредительным тоном.

Грэйсон покачал головой.

– Джиджи ясно дала понять, что не хочет иметь со мной ничего общего. Саванна почувствует то же самое, как только узнает, что я сделал.

– И поэтому ты уехал, – сказал