Хроники Раздолбая. Похороните меня за плинтусом-2 - Павел Санаев

«Как это красиво! О, как это красиво!» — воскликнул он про себя и, сомкнув руки в объятиях, прижал Диану к себе.

Много бесконечных секунд он плыл по волнам счастья, а потом градус эйфории начал постепенно снижаться.

«Все-таки пора уже, наверное, как-то делать это…» — тревожно подумал он, и Диана снова прочитала его мысли.

— Выходи за мной, — шепнула она, прикусив его за ухо.

«Все умеет, все знает…» — заныло у него в сердце.

Стряхивая с ног капли воды, Диана выбралась из ванны и завернулась в полотенце.

— Я тебя жду, — промурлыкала она, уходя в комнату, откуда вскоре послышался шелест простыни и диванный скрип.

«Сейчас она меня расколет! Сейчас мы будем это делать, и она все поймет!» — запаниковал Раздолбай, но пути к отступлению у него не было, а если бы и был, то он ни за что бы им не воспользовался.

Наскоро обмахнувшись полотенцем, Раздолбай вышел в комнату и увидел, что Диана выгибается на застеленном диване, изображая кошку.

— Мяу, — позвала она, царапая ногтями плюшевый подлокотник.

— Ррррр! — подыграл Раздолбай и бросился рядом так, что простыня собралась под ним складками.

И они начали это делать. Выражение «начали делать» крутилось у него в голове все время, потому что начать они начали, но делать ничего не получалось. После долгой бестолковой возни он ощущал себя папуасом, которому смеха ради дали надеть ботинки для горных лыж, и не понимал, как Диана терпит его издевательства.

«Почему же не получается? — паниковал он. — Почему она не поможет мне? Неужели?.. Нет, не может быть! Она же встречалась с Андреем!»

Тут у него почти получилось, и Диана подавила болезненный стон.

«Она — девочка! — осознал Раздолбай с ужасом, который вмиг сменился восторгом. — Если она тоже делает это впервые, то ему нечего бояться неопытности! Они в равном положении, и он даже в более выгодном, потому что сможет скрыть, что у него первый раз, а она этого никак не скроет».

Осмелев, он стал действовать активнее. Еще более громкий стон боли слетел с губ Дианы, но ее лицо отвердело в решимости, а руки, вместо того чтобы оттолкнуть Раздолбая, крепче обхватили его шею.

«Поехали!» — возликовал он, сливаясь с ней полностью, насколько возможно, и тут же почувствовал, что миг ликования для него вот-вот кончится. Едва успев шевельнуться еще раз, он поспешно ретировался, и мир вокруг взорвался мириадами хрустальных осколков.

Реальность еще не обрела в его глазах привычную четкость, а Диана уже встала с дивана и потащила из-под него простыню. Заметив на белой ткани алое смазанное пятно, Раздолбай понял, что его предположение подтвердилось, и принял покровительственный вид.

— Я нарочно не стал дольше… Видел, что тебе больно, — сказал он, стараясь, чтобы в голосе не звучали оправдательные нотки.

— Все было прекрасно, — ответила Диана, чмокнув его в щеку, и унесла простыню в ванную.

«Какая же она красивая! — в который раз подумал он, провожая взглядом ее гибкую спину. — Как свободно ходит, нисколько не стесняясь… Словно какой-нибудь дикий зверь в природе».

Чувствуя себя счастливым обладателем этой красоты, он стал ждать, когда Диана вернется, чтобы уютно устроиться в его объятиях. Но Диана, выйдя из ванной, принялась деловито перебирать белье в комодном ящике.

— Хочешь, съездим в Майори пообедать? — спросил он, предположив, что, сдав последний бастион, она засмущалась, и новую возможность окунуться в океан эйфории придется отложить на вечер.

— Обед в Майори — прекрасная идея, но, к сожалению, ничего не получится, — ответила Диана скороговоркой, в которой Раздолбаю послышался пугающий холодок.

— Почему?

— Я послезавтра улетаю, мне нужно собирать вещи, и столько еще всего сделать, что не знаю даже, как все успеть.

— Куда улетаешь? Надолго? — насторожился он.

— Насовсем, в Лондон. У мамы брат там живет три года, теперь мы едем с ней по вызову.

Под Раздолбаем как будто раскололся лед, и льдина, на которой он стоял, поплыла по темной стылой воде дальше и дальше от оставшейся на берегу Дианы.

— Но ты ведь будешь приезжать? — спросил он, отчаянно надеясь, что его не отнесет дальше возможного прыжка.

— Нет, это навсегда.

Диана выбрала в комоде черную бельевую пару и спрятала волнующие светлые островки под непроницаемой тканью.

Раздолбай осознал, что видел эти островки последний раз в жизни, и залепетал, пытаясь выцарапать последние крошки ускользающего счастья:

— Но если самолет послезавтра, ты ведь еще целых два дня здесь… Я могу поехать с тобой, помогу тебе собраться…

— Это совершенно лишнее. Я мыслями уже не здесь и не хочу портить нашу прекрасную встречу своим отстраненным видом.

— Почему обязательно отстраненным?

— Потому что послезавтра под всей мой жизнью будет подведена черта, и начнется что-то совершенно новое.

Диана говорила таким ровным голосом, что сердце Раздолбая стала рвать не только боль потери, но еще какая-то ост рая тоска. Все было так, словно его действительно относило на льдине, а Диана спокойно смотрела и даже не тянула к нему руки.

— Ты хочешь сказать, под нашими отношениями она подведена тоже? — спросил он, готовясь услышать убийственное «да».

— Пожалуйста, не надо ничего этого говорить. Ты сейчас все испортишь, — попросила Диана, и ее голос первый раз дрогнул.

— Что я могу испортить, если ты даешь понять, что мы больше не увидимся?

— Все было так красиво — завтрак во фраке, елочка, наша поездка в театр… Пусть все так останется в нашей памяти и не будет никакой горечи.

— Тогда… пусть там хотя бы останется больше… — выжал из себя Раздолбай и, вскочив с дивана, протянул руки. Он хотел обнять Диану, ласкать ее так, чтобы она забыла про свой отъезд или хотя бы опечалилась, призналась, что ей больно терять его, — что угодно, только не оставалась бы такой спокойной! Он коснулся ее плеч, и она тут же остановила его, легонько упершись ему пальцем в грудь. Касание было невесомым, но он ударился об него, как об ствол пистолета.

— Почему? — только и смог он выдавить.

— Больше не нужно.

— Тебе было со мной плохо?

— Было идеально и лучше не могло быть. Пожалуйста, ничего не спрашивай, ты все сделаешь только хуже.

— Хуже? Думаешь, мне может быть хуже, чем сейчас? Я не понимаю, что происходит! Ты сказала, что помирилась с Андреем, намекнула, чтобы я приехал. Я думал, ты выбираешь из нас двоих.

— Я выбирала.

— Но если ты выбрала меня, это ведь что-то значит! Не проси не расспрашивать, я буду расспрашивать, потому что хочу понять!