Единственная - Стефани Лоуренс

Его взгляд стал жестким, губы вытянулись в тонкую линию: перед ней предстал властный и не терпящий возражений норманнский лорд.

– Ты меня слышала.

Она отчаянно хватала ртом воздух.

– Не в этом дело!

Она хотела вырвать руку, и он отпустил ее, после чего она стиснула ладонями виски, словно пыталась остановить кружение мыслей.

Он – единственный, кто мог вывести ее из равновесия: прошло несколько минут, прежде чем она сумела взять себя в руки.

– Я только сегодня днем поняла, к чему ты клонишь, куда ведешь, о чем собираешься меня спросить, но думала, что ты по крайней мере подождешь, пока расследование закончится и гнусного убийцу поймают!

– Ты права. Я так и намеревался сделать, пока ты не поделилась со мной своими последними откровениями, – сухо обронил он.

Она мигом насторожилась.

– Какое отношение имеют к этому мои откровения? Темно-синие глаза устало смотрели на нее. Похоже, ему вовсе не весело.

– Не хочешь же ты сказать, что все эти годы мечтала стать моей леди и не ожидала, что я предложу тебе руку и сердце? Согласись, что в данных обстоятельствах это неплохая идея.

В этом настроении, сосредоточенный на достижении цели, на верной победе, он был неотразим. В воздухе запахло едва сдерживаемой агрессией. Чувствуя себя чем-то вроде его добычи, она беспомощно моргнула.

– У меня не было времени подумать…

– Тебе ни к чему думать, просто отвечай.

– Нет!

Она подняла руку, прижала ладонь к его груди.

– Погоди, только погоди.

Он замолчал; она наскоро отдышалась и отступила на такое расстояние, чтобы ее мозги наконец смогли функционировать, и отвела глаза.

– Мне нужно подумать, – твердо повторила она.

Его ответ, произнесенный вполголоса, трудно было назвать комплиментом. Она проигнорировала сказанное, но в нынешнем настроении очень трудно было проигнорировать его. Слишком хорошо она чувствовала в нем стальную решимость, направленную исключительно на нее.

Он был куда более властным, твердым, жестким, чем много лет назад. Закаленным в битвах. И это делало его еще более интересным, более привлекательным. Теперь их взаимное притяжение было не только физическим, но и эмоциональным. Его потребность в ней была реальной. С этим она не спорила. Ради этого он был готов разыгрывать роль верноподданного при императрице: просил, а не требовал или, что еще хуже, приказывал, что было вполне в его духе. Но он хотел, чтобы она отдала себя, и был готов отдаться взамен, чтобы… но было ли это признаком любви?

Она смотрела на него, но не видела ничего, кроме нескрываемого нетерпения и мириад эмоций в темных глазах, от которых перехватывало дыхание. И она чувствовала, что эти эмоции сосредоточены на ней, сильны и безмерно могучи.

Неужели это любовь? Если он любил ее… знал ли это? Даже если и любит, сможет ли ответить правду?

Но сейчас ответа требует он. И что она ответит? Нет?

Едва это слово возникло в мозгу, как все ее существо возмутилось и запротестовало. После стольких лет… получить все, о чем она мечтала, то будущее, которого всегда хотела и до сих пор отчаянно жаждала, расстилалось перед ней… как она могла отказать, не узнав? Не такой она была трусихой, чтобы ответить «нет». Это не выход.

Но несмотря ни на что, она не удовольствуется ничем, кроме любви. В этом ее ничто не поколеблет. Поэтому она не сможет сказать и «да», пока не будет уверена…

Тяжело вздохнув, она снова вскинула голову и ощутила, как теперь уже он насторожился.

– Если ты дашь мне то, что я хочу, тогда я выйду за тебя. Как только ты пожелаешь.

Что-то мелькнуло в его глазах, но он быстро спрятал, скрыл это непонятное выражение. Но ответил не сразу. И очень медленно.

– То, чего ты хочешь. Насколько я понял, это именно то, что другие поклонники не смогли тебе дать?

– Не смогли, не знали или не захотели. Совершенно верно, – кивнула она.

Чарлз раздраженно сжал губы и, по всей видимости, оценивал возможности. Потом, решительно кивнув, сжал ее руку.

– Согласен.

Она приоткрыла рот.

Чарлз поднял ее руку к губам, поцеловал и снова заглянул в глаза, но она так и не увидела правды, не поняла его мотивов.

– И пока я не узнаю, что это такое, и не дам это тебе, мы по-прежнему остаемся любовниками.

Его тон не оставлял места для возражений. Да она и не думала возражать.

– Не так я глупа, чтобы сделать себе назло.

Его губы дернулись, он поспешно принял бесстрастный вид, но атмосфера явно разрядилась.

– Пойдем. – Он взял ее за руку и свистнул собакам. – Оставим их на конюшне. Нам пора.

Они вместе повернули назад и стали спускаться вниз – слишком быстро, чтобы спокойно поговорить.

Он получил то, чего добивался: ему хотелось кричать от радости. Но он старался не показывать торжества: для этого будет достаточно времени, когда все закончится и убийцу поймают.

Она права: лучше подождать и спросить ее потом, но между ними, как обычно, не было места мудрости. Все запуталось, когда она поведала ему о своих эротических фантазиях и он, уверенный в победе, почувствовал себя достаточно сильным, чтобы воспользоваться моментом и просить ее выйти за него замуж, сразу, без всякой подготовки. Вряд ли это было уместно.

Но его душа завоевателя требовала согласия. Она должна стать его женой, его графиней, его якорем в этом мире, матерью его детей – список ее обязанностей был достаточно пространным. И она должна быть всегда рядом. Он уже решил, что сделает все, лишь бы получить ее: она владела его душой, пусть и не знала этого, и он прекрасно понимал, чего она желает.

Если бы он захотел, то произнес бы все требуемые слова и убедил бы ее в своей искренности. Но им еще нужно поймать убийцу, а до тех пор он оставит в тайне правду о своей капитуляции.

Иногда чрезмерное знание тоже может быть во вред. Он понятия не имел, чем кончится игра, что принесут следующие дни, но знал, что любит ее всем сердцем и отдаст ей все, сделает все, чтобы защитить ее и уберечь. Беда в том, что убийца не дремлет. В мозгу Чарлза разыгрывались кошмарные сцены, в которых убийца понимал, как много Пенни значит для него, и решил использовать ее в качестве заложницы.

Чарлза передернуло. На какой-то момент у него сжалось сердце при мысли о том, как он беззащитен в своей любви к ней. И все же ничего нельзя было поделать: оставалось только сжать зубы и терпеть последствия.

Он невольно сжал ее руку еще сильнее. Ощутил тонкие косточки, женственные тепло и мягкость и отбросил дурное предчувствие. Улыбнулся, едва не рассмеялся, но потом все вспомнил и мгновенно присмирел. Украдкой глянул на нее и поймал подозрительный взгляд, но ухитрился сделать невинное лицо.