Мафиози и его Одержимость. Часть 2 - Джеймс Лайла

У меня перехватило горло, и я с трудом дышала сквозь слезы. — Но сейчас она не может иметь всё это. Она…не может, а я здесь, живу. Как я могу быть счастлива, если у Ирины теперь этого не будет?

Я потерла глаза и сердито потерла щеки. Я посмотрела на черное как смоль небо и подавила желание закричать. — Я чувствую себя…виноватой. За то, чтобы быть счастливой. Каждый раз, когда я нахожу повод улыбнуться, я чувствую боль в груди.

— Чувство вины-это величайший демон, который можно вынести, и самое тяжелое бремя, — сказала Айла, когда я не нашла в себе сил продолжать. Безобразные, жалкие рыдания сорвались с моих губ, и я крепче вцепилась в перила. Мои ладони начали потеть, запястье и пальцы болели от давления, которое я оказывала на них.

— Это душит тебя. И это может задушить тебя в конце концов. Но Валери, ты никогда не исцелишься, пока не примешь прошлое и не отпустишь.

— Я не могу…забыть её.

— Нет. Я не говорю тебе забыть ее. Я говорю тебе, прими то, что произошло, и перестань винить себя и Виктора. Ты жестоко поступаешь со своим рассудком и рассудком Виктора.

Я сильнее прикусила губы и поднесла кулак ко рту, держа его там, как будто могла сдержать сдавленные рыдания. — Я не сержусь на него, — пробормотала я.

— Нет? Он думает иначе. Иногда ему кажется, что ты его ненавидишь. Это съедает его изнутри — видеть тебя такой. Прямо сейчас ты потеряна. И он тоже.

Я мстительно покачала головой, подавляя очередной всхлип. — Нет! Я не…ненавижу его. Никогда. Я не могу его ненавидеть…Я не сержусь на него. Больше нет…

Слова застряли у меня в горле. Я знала, почему он так поступил. Я понимала его.

Я знала, что выбраться из этого поместья живыми было почти невозможно, если бы мы взяли с собой Ирину. И я это знала. Виктор мог спасти только одну из нас…И я это знала. Я видела это с его стороны. Я знала о жертвах, которые он приносил. И все же я все еще не могу отпустить этот…страх и чувство вины, запечатлевшиеся глубоко внутри меня.

— Я так много потеряла…

Айла обняла меня за талию, пока мы не прижались ближе. Ее тепло просочилось в мои холодные кости. — Я не вынесу больше потерь.

Произнеся вслух свой самый большой страх, я задрожала так, что у меня застучали зубы. Я сжала губы и стиснула челюсти, проглотив очередной беспомощный крик.

— Ты не потеряешь Виктора. И ты также не потеряешь нас, — поклялась она, ее голос был таким нежным, но таким твердым. — Позволь себе исцелиться, Валери. Иди к Виктору. Пожалуйста. Помогите друг другу исцелиться. Раны не перестанут кровоточить, пока ты их не перевяжешь. Они нуждаются в заботе и любви.

Она слегка отстранилась, только чтобы протянуть руку и смахнуть мои слезы. — Мне хотелось бы думать, что Ирина сейчас в лучшем месте. Она свободна. Отпусти ее, и ты тоже будешь счастлива. Чтобы ты могла дышать. Она ведь не хотела бы, чтобы ты была такой, верно? Грустной, одинокой и потерянной для всего мира?

Я покачала головой. — Она бы рассердилась…

— Вот именно, — глаза Айлы тоже наполнились слезами, и она одарила меня самой милой улыбкой. Тепло разлилось по мне, как будто Айла прогнала холод. Как она могла это сделать? Она погладила меня по щеке. — Иди к Виктору. Вы оба нужны друг другу прямо сейчас.

— Думаешь он злится…на меня…за то, что вела себя так?

Айла тихо рассмеялась. — Нет. Если он на что-то и злится, так это на себя. Ты нужна ему, чтобы он мог освободиться от бремени, которое несет. Так же сильно, как ты нуждаешься в нем.

О Господи. Я вела себя так глупо. Так боялась… погрузилась в свои мысли, в свои воспоминания, я забыла остановиться и посмотреть на человека, которого любила. По-настоящему, по-настоящему посмотреть на него, чтобы понять, как ему больно.

Мое горло сжалось, когда я произнесла эти слова. — Спасибо тебе.

Айла махнула рукой в воздухе, как будто ничего особенного. — Я сделала и сказала то, что считала правильным. Теперь ты-семья. Мы заботимся друг о друге.

Я оставила ее и Ксандера стоять там и побежала обратно в дом. Моя голова ударилась обо что-то твердое и теплое, и я подняла ее, только чтобы посмотреть в бассейн интенсивных голубых глаз. Они стали еще темнее, глядя за мою спину.

— Ангел, — с его губ сорвалось рычание. Алессио Иваншов всегда был пугающим, а сейчас он выглядел сильным и очень страшным. — Что ты делаешь вне постели и на улице? Я оставляю тебя на одну гребаную минуту, а ты…

Я оглянулась, чтобы посмотреть, не случились ли у Айлы неприятности с мужем, но она только улыбалась. Она подошла к нам, похлопала мужа по заднице и подмигнула. — Алессио, ты пугаешь бедную девушку. Давай вернемся в нашу комнату, и ты сможешь поругать меня еще больше.

У меня отвисла челюсть, когда я смотрела, как она уходит, а Алессио вполголоса испускает вереницу проклятий, следуя за ней.

Айла только что так просто приструнила… Алессио Иваншова.

Валери

В комнате Виктора — в нашей комнате — было темно, когда я вошла. Горела только одна ночная лампа. Оказавшись внутри, я совершенно забыла об Айле и Алессио. Подойдя ближе, я уставилась на мужчину, занимавшего кровать. Одна его рука была закинута на лицо, скрывая большую часть его, так что были видны только рот и подбородок. Он был обнажен по пояс, и я знала, что под одеялом на нем были только боксеры.

Я забралась в постель и застенчиво положила руку Виктору на грудь, чувствуя под собой тяжелый стук его сердца. Его рука упала с лица, показывая мне его беспокойное выражение. Он хмурился во сне. Его красивое суровое лицо выглядело усталым, а подбородок и щеки покрывала двухнедельная щетина.

Мои пальцы ласкали его подбородок, и я почувствовала, как под моими пальцами напряглись мышцы. Теперь, когда я была здесь, я не знала, что делать. Что говорить…

Как я могла исправить то, что было сломано между мной и Виктором?

Каким образом…я смогу снова сблизить нас?

Я хотела, чтобы он был под моей кожей; я хотела, чтобы его душа пела мне. Я хотела почувствовать его сердце рядом со своим.

Я хотела исправить нас…

Отпусти ее, чтобы ты тоже была счастлива. Чтобы ты могла дышать.

Слова Айлы эхом отдавались в моих ушах, пока моя голова медленно опускалась к Виктору. Мои губы коснулись его, сначала слегка, а потом я надавила сильнее.

В груди у него заурчало. Я отстранилась и увидела, что он открыл глаза, уставившись на меня со смесью замешательства и сна.

— Валери…, - его голос был глубоким и скрипучим ото сна. Он путешествовал по моему телу, распространяя жидкое тепло по моим венам.

Он нуждается в тебе, чтобы освободиться от бремени, которое он несет в своей груди. Также как и ты нуждаешься в нем.