Мечты Энни - Маурин Ли

— Мы присмотрим за Сарой и Дэниелом, — пообещала миссис Доусон. — Смерть отца по-разному сказывается на детях, но исходя из опыта, я знаю, что они, как правило, с этим справляются.

Ребятишки пошли спать. Мари все-таки прислала фотографию актера, исполнившего роль доктора Кто, с его автографом. Снимок тотчас прикололи канцелярской кнопкой к стене в комнате Дэниела.

Чуть позже должна была прийти Сильвия. Она с большим удовольствием занималась сейчас поиском дома с садом, в котором могли бы играть ее будущие малыши.

— Вообще-то я не намерена останавливаться на одном ребенке, — радостно сказала Сильвия. — Как только родится это дитя, я буду искать подходящего эффектного мужчину, чтобы забеременеть от него. Как ты думаешь, Майку это было бы интересно? — прибавила она, явно дразня подругу. — Мне бы очень хотелось иметь рыжеволосого малыша.

«Счастливая Сильвия, она по-прежнему в своем репертуаре», — безрадостно подумала Энни. Ее подруге никогда не приходилось волноваться о деньгах.

Энни заварила чай, ожидая прихода Сильвии, и сидела в столовой, со слезами на глазах думая о Лаури и задаваясь вопросом, что же делать дальше, как вдруг открылась задняя дверь.

— Это мы! — закричала Валерия Каннингхэм. Она вошла в компании Кевина, идущего следом за ней. — Мы буквально на пару слов.

— Садитесь. Я как раз жду Сильвию, она должна явиться с минуты на минуту.

Энни почувствовала проблеск надежды. Возможно, Валерия рассказала Кевину о ее неудачных попытках найти работу, и он пришел для того, чтобы предложить ей место в банке?

Супруги выжидающе посмотрели друг на друга, и поскольку Кевин не проявил ни малейшего желания заговорить первым, Валерия начала:

— Я рассказала Кевину о твоей маленькой проблеме.

Хотя это уж точно нельзя было назвать маленькой проблемой, подумала Энни, но в ней затеплилась надежда, что работу она все-таки получит.

— Дело в том, что мы хотели бы узнать, что ты думаешь насчет того, чтобы продать дом?

— Продать дом?!! — Подобная мысль еще ни разу не приходила Энни в голову.

Двойной подбородок Кевина с годами становился все заметнее. Когда он заговорил, его кадык заходил вверх-вниз.

— Просто у нас есть друзья, а точнее один парень, с которым я работаю, так вот, когда я сказал ему, что существует вероятность, что соседний дом может освободиться, он сразу же заинтересовался.

— Вообще-то никто не говорил о том, что наш дом может освободиться.

Энни почувствовала, как кровь прилила к ее голове. Она сказала себе, что они лишь хотят ей добра, пытаясь решить ее «маленькую» проблему.

— Не знаю, Энни, осознаешь ли ты, сколько могут стоить такие дома, как наши, — пылко сказала Валерия.

— Мой друг готов заплатить пять тысяч, причем наличными. — Бесцветные глаза Кевина сверкнули за стеклами очков. — Поэтому тебе не пришлось бы ждать, пока он получит ссуду. Он не станет проводить тщательный осмотр. Если с нашей частью дома нет никаких проблем, то и с твоей тоже должно быть все в порядке.

— Пять тысяч фунтов! — ахнула Энни. — Но Лаури заплатил лишь… — Сколько же это было? Она ведь всего несколько недель назад просматривала документы из строительного общества.

— Две тысячи семьдесят пять, — мигом сказала Валерия. — Собственность — это лучшее из имеющихся капиталовложений.

— Мой друг готов даже оплатить услуги адвоката, — продолжал Кевин. — Все будет закончено в течение нескольких недель, а после уплаты по закладной у тебя еще останется несколько тысяч фунтов, которыми ты сможешь распорядиться по своему усмотрению.

— И где же, по-твоему, мне жить со своими детьми — на улице?

Валерия засмеялась.

— За пару тысяч фунтов или даже меньше можно присмотреть себе милое маленькое гнездышко. Кстати, некоторые из этих домов ленточной застройки выглядят вполне уютно. — Она обвела взглядом комнату. — Ты обладаешь прекрасным вкусом, Энни. Я всегда считала, что ваш дом выглядит куда красивее, чем наш.

«Милое маленькое гнездышко вроде Орландо-стрит, — печально подумала Энни. — Там уже не будет сада, ивы, беседки и качелей». Если бы она по-прежнему жила у тетушки Дот, мысль о переезде в подобное место, возможно, и не внушала бы ей такого ужаса, однако теперь о возвращении на Орландо-стрит не могло быть и речи.

— Тупик Хезер — превосходное место для жизни, — сказала Валерия.

— Знаю, — произнесла Энни. — Именно поэтому я намерена оставаться здесь и дальше.

На следующее утро Энни позвонила агенту по продаже недвижимости и, сказав, что подумывает продать свой дом в тупике Хезер, спросила, сколько он может стоить.

— А где именно?

— В дальнем конце, дом номер семь. — Энни надеялась, что он не попросит ее сразу же выставить щит с надписью «Продам», поскольку у нее и в мыслях не было расставаться с домом Лаури.

— Это очень удачное расположение! — дружелюбно сказал мужчина. — Я прекрасно представляю, где находится ваш дом. Мы занимались продажей соседнего дома, принадлежавшего когда-то пожилой паре. У вас большой сад. Это случайно не тот участок, на котором растет ива?

— Совершенно верно.

Риэлтер промурлыкал себе под нос какой-то коротенький мотив.

— Вообще-то мне надо бы взглянуть на ваш дом, но навскидку я дал бы за него шесть с половиной тысяч фунтов. Однако вы могли бы просить за него и больше, а затем, немного подождав, посмотреть, что из этого получится.

— Спасибо, — вяло сказала Энни.

Она заверила риэлтера, что свяжется с ним, как только примет решение.

Шесть с половиной тысяч! Энни отбросила в сторону подозрения относительно того, что Каннингхэмы пытались надуть ее, потому что об этом не хотелось даже думать. Она допускала, что действительно могла бы продать свой дом и купить что-нибудь подешевле, а на оставшиеся деньги жить дальше. И хотя Энни не очень разбиралась в подобных вещах, у нее было ощущение, что строительное общество никогда не даст ей, вдове без работы, еще один ипотечный кредит, а это значит, что ей придется покупать «что-нибудь подешевле» за наличный расчет. К тому времени когда она погасит задолженность в размере двух тысяч фунтов, оставшейся суммы надолго не хватит. Жизнь подорожала, несмотря на то, что Эдвард Хит пообещал «одним ударом снизить цены», а введение нового налога на добавочную стоимость не помогло. Не исключено, что цены на продукты будут расти и дальше в связи со вступлением страны в ЕЭС. Лаури всегда считал, что вступление в ЕЭС было ужасной ошибкой. Почти каждый член лейбористской партии выступал категорически против этого решения.

Энни дотронулась до гладкого набалдашника, выполненного в форме купола, который Лаури сделал специально для своего дома. Она не могла смириться с мыслью о том, что здесь будет жить другая семья. Было просто невыносимо представлять постороннюю женщину, хозяйничающую на ее кухне, чужих детей, играющих под ветками ивы, совершенно чужую семью, сидящую у камина, который Лаури выложил собственными руками. В принципе, это был самый заурядный дом в пригороде Ливерпуля, однако жилище это было частью Лаури и ее самой. Это был единственный дом, в котором жили ее дети. Возможно, когда-нибудь ей придется продать его, но до тех пор, пока этот момент не наступил, Энни дала себе слово, что сделает все от нее зависящее, чтобы ни за что не расставаться с этим домом, который был ей так дорог.