Жестоко укушенная - Хлоя Нейл

Люка повысили с Начальника Охраны до Второго.Казалось, он больше подходил для охраны и безопасности, чем на рольисполнительного директора или потенциального вице-президента, но он сдостоинством справился с повышением.

Заместитель Тейта принял должность падшегогородского плейбоя, которому предъявили обвинение в причастности краспространению наркотиков, организации рейвов и связи с Селиной.

Дом Наварры оплакивал её утрату. Для мертвойСелины, как с бывшего Мастера и тёзки Дома, устроили похожую официальнуюцеремонию.

Я не получила от ГС особого выговора за то,что способствовала её кончине, но подумала, что у распорядителя будутсоображения и по этому поводу.

Драма, явно, до сих пор была в разгаре.

Из-за всего этого, я оставалась в комнате. Посути, Дом безмолвствовал. Я не слышала смеха неделю. Мы были семьей без отца. Вкомпетентности и способности Малика не было сомнений. Просто Этан, как Мастер,обратил многих из нас. Мы были связаны с ним биологически.

Привязаны к нему.

Иссушены им.

Я проводила ночи, лишь купаясь в морепротиворечивых эмоций. Никакого аппетита к крови, потребности в дружбе,никакого влечения к политике и стратегии. Никакого интереса к происходящему вДоме, за исключением моих эмоций и воспоминаний, которые их вызывали.

Дни были даже еще хуже.

С восходом солнца мой разум жаждал забвения, атело - отдыха. Я не могла остановить поток мыслей, которые вертелись в головеснова и снова. Не могла перестать думать о нём. И не хотела, поскольку яубивалась, оплакивала его. В голове прокручивались события и моменты. Когда явпервые его увидела на первом этаже Дома Кадогана. Когда он победил меня внашей первой схватке. Выражение его лица, когда я пила из него. Исказившая егоярость, когда он практически начал драку с оборотнем, чтобы защитить меня.

Сцены прокручивались как кинолента. Кинолента,которую я, однако, не могла насмотреться или выключить.

Я не могла смотреть в лицо Малику. Не знаю,что ему было известно, прежде чем он последовал за Этаном в кампус той ночью,но невозможно, чтобы он не задумывался о странности задания или его первопричине.Я не отрицала его права управлять Домом, по собственному усмотрению, но не былаготова признать его авторитет. По крайней мере, пока не узнаю больше. Пока неполучу гарантию, что он не был членом команды, продавшей меня тому, ктопредложил самую высокую цену. Гнев стал отрадой, потому что, по меньшей мере,это не печаль.

Семь ночей Мэллори спала на полу моей комнаты,не желая меня оставлять. Я была едва способна осознавать её присутствие, большечем всё остальное. Но на восьмую ночь её это достало.

Когда солнце зашло за горизонт, она включиласвет и сорвала одеяло с кровати.

Я села, заморгав, чтобы избавиться от черныхпятен.

- Какого черта?

- Ты неделю валялась без дела. Поравозвращаться к своей жизни.

Я вновь улеглась и отвернулась к стенке.

- Я не готова.

Рядом со мной прогнулась кровать, и Мэллориположила руку мне на плечо.

- Готова. Ты грустишь и сердишься, но тыготова. Линдси сказала, что Дом лишился еще одного охранника, когда Люк принялдолжность Второго. Ты должна быть внизу и помогать.

- Я не готова, - возразила я, игнорируялогичность суждений. – И я не злюсь.

Он с недоверием фыркнула.

- Не злишься? А следовало бы. Ты сейчас должнабыть в бешенстве. В бешенстве из-за того, что Этан был в сговоре с твоим отцом.

- Ты этого не знаешь, - по привычке ответилая.

У меня уже слишком притупились чувства, я быласлишком истощена горем и гневом, чтобы об этом заботится.

- А ты, значит, знаешь? Ты была человеком,Мерит. И ты потеряла ту жизнь ради этого? Чтобы несколько вампиров могли набитькарманы деньжатами?

Я посмотрела на нее, когда она встала скровати, подняв руки вверх.

- Разве это не выглядит так, будто он жаждеттолько денег?

- Прекрати.

- Нет. Это ты прекрати оплакивать парня, из-закоторого ты перестала быть человеком. Парня, который работал с твоим отцом,твоим отцом, Мерит, чтобы убить тебя и превратить в его подобие.

Внутри стал просыпаться гнев, разливаясьтеплом по телу. Я знала, что она делала – пыталась вернуть меня к жизни, чтоотнюдь не привело меня в восторг.

- Он этого не делал.

- Верь ты в это, не сидела бы в этой затхлойкомнате, пребывая в каком-то аморфном состоянии. Если бы ты считала, что онневиновен, то горевала бы как нормальный человек с остальными членами Дома. Ане сидела бы здесь, опасаясь, что твой отец, возможно, и впрямь заплатил Этану,чтобы тот превратил тебя в вампира.

Я застыла.

- Я не хочу этого знать. Не хочу, посколькуэто может оказаться правдой.

- Знаю, дорогая. Но ты не можешь жить с этимвечно. Это не жизнь. И Этан бы взбесился при мысли, что ты проводишь дни в этойкомнате из страха узнать о поступке, который ты даже не уверена, что онсовершил.

Вздохнув, я поскребла пятно краски на стене.

- И что же мне делать?

Мэллори опять села рядом со мной.

- Ты встретишься с отцом и спросишь его обэтом.

На глаза вновь навернулись слезы.

- А если это правда?

Она пожала плечами.

- По крайней мере, ты будешь знать.

***

Смеркалось. Я предварительно позвонила передотъездом, дабы убедиться, что отец дома… а затем пулей помчалась туда.

Я не потрудилась постучаться, сразу жеворвавшись в парадную дверь с такой же уймой энергией, какую я потратила насамоограничение в течение недели. Я даже оказалась у сдвижной двери отцовскогокабинета раньше Пеннебейкера - его дворецкого.

- Он занят, - смерив меня строгим взглядом свысоты своего роста, сказал костлявый Пеннебейкер, когда я положила руку надверь.

Я окинула его взглядом.

- Он меня примет, - заверила его я и открыладверь.

В кресле с невысокой спинкой сидела мама, отец– за столом. Они оба поднялись, когда я вошла.

- Мерит, дорогая, всё хорошо?

- Я в порядке, мам. Дай нам минутку.

Она посмотрела на моего отца. Спустя минуту, оценив степень моего гнева, он кивнул.

- Почему бы тебе не распорядиться, чтобы нампринести чай, Мередит?

Кивнув, мама подошла ко мне, положила руку мнена предплечье и поцеловала в щеку.