Братство Роха - Юрий Стерх

Дядя Марка был на тринадцать лет старше своего племянника и приходился двоюродным братом его отцу, то есть сыном младшего брата деда Самола. По тарсонианским меркам родня более чем близкая, и руководство в этом походе Марк с легкостью передал ему как старшему. Он искренне считал своего дядю более опытным и сам беспрекословно слушался его во всём, что бы тот не сказал.

Очень скоро Дорн приноровился к ящеру и, как ему показалось, они даже немного подружились. Молодой боец за два дня скормил ему все орехи, а потом дал имя — Каток. Марк и Сорем предупредили его, что ездовые ящеры на клички не отзываются, на что Дорн беззаботно махнул рукой.

До храма добрались к исходу седьмого дня, обогнув столицу Семи Королевств по большой дуге.

На ночлег встали в небольшом селении в пяти километрах от храмового острова. Казалось, оно всё состояло из таверн и постоялых дворов.

На сто пятьдесят жителей восемь заведений, в которых селились в основном паломники и искатели древних артефактов — в надежде получить в храме неплохую оплату за свои труды. От тех и других отбоя не было, поэтому найти в поселке свободную комнату стоило большого труда и немалых денег.

В харчевне постоялого двора, где они поселились, тоже было не протолкнуться.

За длинными столами на пятнадцать-двадцать человек не было свободных мест. Народ сидел так плотно, что казалось еще немного, и локти соседей окажутся у тебя в тарелке. Отовсюду слышатся пьяный гомон и веселые залихватские песни.

К Сорему, признав в нём старшего, подскочил служка и повел их за дальний стол, где было не так тесно.

— Двиньтесь! — прокричал он, подходя к столу. — Дайте добрым людям тоже поесть!

Кто-то из сидящих за столом подвинулся, освобождая место рядом, а кто-то и вовсе встал и, пьяно шатаясь, поплелся наверх в свою комнату.

— Остались только тушеные пацуки, к ним свежие лепешки и соленые чегхри, — услужливо предложил служка. — Пить: только патак и вода.

— Тащи на троих, — кивнул ему Сорем, — патак давай сразу.

— Шесть гротов, — тот не двинулся с места.

Сорем скрипнул зубами, услышав такую цену, а Марк, не торгуясь, быстро отсчитал деньги и передал их служке.

Пока несли заказ, за столом освободились еще места, но ненадолго. Почти сразу же подошла пьяная компания из четырех бывалых поисковиков и, бесцеремонно растолкав окружающих локтями, уселись на другом краю стола. Среди них выделялся громила в дорогой походной куртке из зеленоватой кожи.

Сорем глянул на них искоса, и на его скулах заиграли желваки.

— Знакомые? — тихо спросил Марк.

Дядя коротко кивнул и незаметно передвинул рукоять кинжала так, чтобы его легко было выхватить.

— Чтобы не случилось, не вмешивайтесь, я сам разберусь, — негромко предупредил он.

— О нет, кого я вижу! — пьяно воскликнул громила и громыхнул кулаком по столу. — Тысяча пауков тебе в задницу, Сорем!.. Ты ли это?..

Дядя Марка скривил рот и ответил неохотно:

— Я это, Клешня, я… ты не обознался.

Громила захохотал, запрокинув голову, и крикнул через весь стол:

— Вижу скучно тебе, а, Сорем? Прихватил с собою двух смазливых девочек и горя не знаешь…

Дядя Марка спокойно поставил кружку на стол, вытер тыльной стороной ладони аккуратно подстриженные усы и, чуть улыбнувшись, ответил:

— А ты от меня не отстаешь, Клешня, сразу трех с собой таскаешь. И как только они с тобой управляются… ходить-то можешь после этого?

За столом все дружно заржали, а трое из четверых задир вскочили на ноги.

— Сидеть! — рыкнул на них Клешня и посмотрел на Сорема налитыми кровью глазами.

— Насколько я помню, мой милый друг, — совершенно трезвым голосом, еле сдерживая рвущийся наружу гнев, рыкнул он, — между нами есть одно незавершенное дело, как ты смотришь на то, чтобы завершить его прямо сейчас?

Сорем спокойно прожевал кусок неплохо прожаренного мяса и, сделав большой глоток из кружки, кивнул.

— С удовольствием.

— Дайте нам место для драки! — тут же закричал Клешня, вскакивая на ноги.

Все как будто только и ждали этого. Вокруг загомонил, засуетился народ, начали сдвигать столы, стулья, освобождая место для поединка. Не прошло и минуты, как в центре зала образовалась квадратная площадка пять на пять метров. Народ возбуждённо галдел, делая ставки. Слышались веселые выкрики и шутливые советы поединщикам. Еще бы! Бой двух матерых следопытов, это всегда захватывающе.

Прибежал хозяин постоялого двора и притащил с собою полупьяного стражника. Тот достал из кармана помятый листок бумаги и, послюнявив карандаш, нацарапал там имена Сорема и Клешни, затем спросил у них, как они желают биться — насмерть или нет. Уточнив, сделал еще одну закорючку на бумаге. Выполняя какое-то правило, спросил: не желают ли они закончить это все примирением?

Получив отрицательный ответ, снова что-то нацарапал на листке и объявил:

— Победителю достаются вещи побежденного. Похороны за счет победителя. Поединок официальный, значит никакой кровной мести. Налог на поединок — четыре грота. Платите и деритесь сколько вашей душе угодно.

Сказав это, он подошел сначала к Клешне, и тот, поставив в листке свою закорючку, передал стражнику пару монет, а потом это же самое сделал и Сорем.

Клешня в одну руку взял короткий меч, а в другую — длинный нож с обоюдно заточенным лезвием.

Дядя Марка, наоборот, снял пояс с оружием и, подойдя к камину, демонстративно взял в руки тонкий железный прут, которым ворошили угли.

— Куртка у тебя, Клешня, уж больно хороша, и штаны с ботинками! Не хочу портить, — пояснил он свой выбор оружия. — Правда ты их сейчас всё равно загадишь, но это ничего, я попрошу местных девок, может и отстирают, если там немного твоего дерьма будет.

Со всех сторон послышался смех и сальные шуточки. Толпа уже явно начала симпатизировать Сорему.

Марк прекрасно знал, что его дядя непрост, и если он вышел на поединок, то полностью уверен в себе и четко знает, как вывести из себя противника, а значит и завладеть преимуществом.

Этим выбором оружия он унизил его еще сильнее, чем самыми обидными словами, и заодно проверил, насколько тот контролирует свои эмоции.

Как выяснилось, контролирует их Клешня из рук вон плохо.

— Да я из тебя… — рыкнул громила и молниеносно нанес удар мечом в грудь и сразу же полоснул кинжалом по ногам.

Сорем легко ушел от первого удара и неуловимо быстро хлестанул противника по левой руке, сжимавшей нож.

Клешня отскочил назад и, корчась от боли, выставил меч перед собою. Из его непослушных пальцев вывалился нож и воткнулся острием в деревянный пол.

Этим ударом, он лишил противника главного