Аргилай. Возвращение домой - Дмитрий Легер

– Армия эта зовется «время». – важным голосом отозвался один из боевых магов. Второй стоял рядом, облокотившись на перила и слегка перегибался через них вниз, к воде.

Трицитиана недовольно поморщилась. Ожидание и реальность. Как часто они не совпадают. Что вы представляете, когда слышите словосочетание: Красные боевые маги ордена Самилучевой звезды? Наверняка совершенно не то, на, что сейчас смотрела наемница.

Повисшего на перилах звали Левандер Гух. Низенького роста, чуть выше гнома, и щупленького телосложения, он носил короткую прическу «ежиком». Нос картошкой и маленькие, подслеповато щурившиеся глаза, смотрели с круглого лица без единого следа бороды, щетины или хотя бы пушка. Всегда угрюмый и неприветливый, Левандер Гух не отличался словоохотливостью. Как только маг вступил на борт морского парусника, он заметно позеленел, выпучил глаза и все путешествие держался исключительно на верхней палубе возле перил, поближе к воде. Лиса, не желавшая ломать язык заковыристыми словами, легко сопоставила внешность мага с его именем и окрестила коротышку – мастер Лягуха.

Второй маг имел смугловатую кожу уроженца Юга и носил имя Каид Каха. Он был среднего роста с ничем не примечательной внешностью. Редкие волосы зачесывал поперек высокого лба. А отвислое брюшко, большая задница и узкие плечи выдавали в нем человека, ведущего малоподвижный образ жизни без каких-либо физических нагрузок. Лицо Каида Каха никогда не меняло выражение и выглядело так, словно маг унюхал какой-то крайне неприятный запах. Лиса прозвала южанина – мастер Какаха.

Мастера Лягуха и мастер Какаха не носили одежд, выдающих в них боевых красных магов. Как и вообще магов. Простые кожаные дуплеты, неприметного цвета, суконные штаны и кожаные ботинки – наряды характерные для обычного горожанина среднего достатка.

Третий маг остался в Ваниции. Трица, мельком видела его, но не особо запомнила внешность. Такой же невзрачный, как первые два – отложилось в памяти наемницы.

Корабль подошел к старой пристани. Прямоугольные каменные глыбы, торчащие из воды, подогнанные одна к другой без единой щелочки, покрывала зеленая тина и гниющие водоросли. Волны накатывали на круглые валуны каменистого пляжа. Берег усевал мусор и трупики мелких рыбешек. Чайки кричали в небе и дрались за добычу на земле.

Конопатое лицо Трицитианы, с глубоко запавшими глазами, осветила искренняя радостная улыбка. Она попросила Мамбу, помочь ей встать, чтобы лучше разглядеть единственного человека, встречавшего корабль. Это был Ломонд – ее отец.

Доброе лицо старого мага испещряли сотни мелких морщин. Когда-то рыжие, как у Трицы волосы, были коротко пострижены и давно поседели. Синие глаза с хитрым прищуром, мерцали задорными искорками. Однако небольшая бородка почему-то резко контрастировала с волосами своим иссиня-черным цветом.

Разглядев состояние дочери, Ломонд перестал улыбаться. Но остался стоять на месте, дожидаясь, когда матросы поставят сходни, а Мамба поможет Трицитиане спуститься на пристань. После этого он крепко обнял дочь.

– Солнце, что с тобой? – обеспокоенно спросил маг.

Трица попыталась беззаботно махнуть рукой, но та оказалась слишком тяжела, а мышцы слишком слабы. Движение получилось больше похожим на судорогу.

– Решила познакомиться твоими гостями, которым ты устроил очень горячий прием.

– Гвардия Хадна-ара. – нахмурился Ломонд. – Но сейчас не до разговоров. Ты больна, тебе необходим плотный ужин, а затем в кровать и спать.

– Ну, пааап, – взмолилась Трица. – Я спала всю дорогу.

– Не спорь с отцом. – отрезал маг и обратился к Мамбе. – Неси ее наверх, в мои покои.

– Его зовут Баклажан! – Лиса представил чернокожего воина и довольно улыбнулась.

Комната в башне была небольшая и довольно холодная. Из-под деревянной двери с кованой ручкой и дубовым засовом, ощутимо сквозило. За разноцветным стеклом стрельчатого окна, сгущались сумерки. Трица лежала на просторной кровати с балдахином. Ломонд что-то варил в медном котелке причудливой формы.

– Узнаю твою работу, отец. – арт-три с восхищением рассматривала высокую спинку кровати. Резец мастера искусно подчеркнул красоту древесины Мурдского дуба. – Не будь ты магом, мог стать отличным столяром.

– Я и так отличный столяр. – старый маг протянул дочери большую глиняную миску, над которой поднимался ароматный пряный пар. – Но, увы, не всегда есть время заниматься любимым делом.

– Это волшебное зелье, которое поставит меня ноги? – обрадовалась женщина.

– Почти. – улыбнулся Ломонд. – Это куриный бульон. Пей.

Арт-три скорчила недовольную гримасу, но приняла миску и сделала острожный глоток.

– Я осмотрел тебя. Ты совершенно здорова. – маг оправил оделяло в ногах дочери. – Но организм истощен. Сон, обильная еда и физические упражнения на свежем морском воздухе быстро поднимут тебя на ноги. Пару месяцев и ты огурцом.

– Зеленая и в пупырышек? – уточнила Трица и с громким звуком отхлебнула бульона, наваристого и вкусного. – Пару месяцев это очень долго. Можно мне все-таки зелья?

– Конопушка. – тяжело вздохнул Ломонд и, с упреком, посмотрел на свою дочь. – Я же объяснял тебе – зелья вредны. Одно они лечат, другое калечат. Мы должны лишь помогать нашему телу, использовать его резервы для выздоровления, а не вмешиваться в естественную работу внутренних органов.

Маг встал и подошел к столу, заваленному свитками. Зажег несколько свечей на тяжелом металлическом подсвечнике, прикрыл окно.

– Отец, я хотела спросить… – широкий зевок не дал ей договорить.

– Лису и хм, Баклажана, я разместил в соседней комнате. – недослушав ответил старик. – У них есть все необходимое.

– Я не о том. – она поставила опустевшую миску на прикроватную тумбу, опять зевнула. Веки тяжелели, язык слегка заплетался. – Твоя борода.

Ломонд замер. На лице проскользнуло легкое смущение, быстро сменившееся задорной улыбкой:

– Эти новые перья для письма, с автоподачей чернил… Я не знал, что их нельзя грызть.

Трица захихикала, ерзая в постели и устраиваясь удобнее. Сон уже подхватил ее на руки и медленно уносил в страну грез.

– В итоге мне пришлось выбирать: либо сбрить, либо покрасить. Я выбрал второе.

Арт-три уснула с улыбкой на бледных губах и ощущением безопасности, как не засыпала уже много лет. Она была дома.

Раньше было лучше – фраза спорная, но не лишена оснований. Конечно те, кто жил во времена, когда было лучше – уже давно почили. Но живущие ныне, все равно упрямо продолжают верить в это утверждение. Люди были добрее, вода теплее, небо светлее, а курительная трава забористее. А уж, какие были лекари! Маги! Виртуозы! Даже из могилы достанут и на ноги поставят. В анатомический театр. Не то, что сейчас, когда чтобы гарантированно получить наследника приходится наделать кучу детишек. Тогда хоть один из них дотянет до совершеннолетия.

Все семьи в Хадоле старались завести несколько детей. Отчего Трицитиане было еще обиднее являться единственным ребенком. Она почти не помнила свое детство. Только по рассказам