Последняя ставка - Тим Пауэрс

Со всех сторон гремело, стены скрипели, как будто все девушки в окружающих комнатках были одновременно заняты с какими-то чудовищными клиентами, минотаврами и сатирами, а не с обычными бизнесменами и водителями-дальнобойщиками. Она села на застеленный ковром пол и заставила себя дышать ровно и спокойно, надеясь на то, что даже во сне приказ ее сводного брата – чтобы его сводная сестра содержалась, как пленница, в сердцевине этого гнезда плотских развлечений, но никоим образом не участвовала в них, – будет выполняться.

Картинки теперь издавали звуки. Она слышала слабый смех, и вскрики, и военную музыку. Рамки дребезжали на оштукатуренных стенах.

Потом послышалось иное громыхание – ручки двери, находившейся прямо перед нею. Не вставая, отталкиваясь руками и пятками, она стала отползать назад, пока не уперлась спиной в стену напротив двери. Над нею, как она помнила, сейчас оказалось изображение Дурака.

Дверь распахнулась, и в комнату вошел ее брат.

Его напомаженные черные волосы были тщательно причесаны и собраны на затылке в «утиный хвост». Но одет он был в ином стиле – в длинную, до самого пола, соболью мантию. В правой руке он держал высокий золотой крест с петлей вместо верхнего конца – египетский анкх.

– Наконец-то спишь и видишь сны, моя милая сестричка-азиаточка, – сказал Рей-Джо Поге своим фальшиво-медоточивым голосом. Его худощавое лицо искривилось в улыбке, и он медленно направился к ней. Когда он проходил мимо картинок, висевших на стенах, те начинали с силой колотиться о стены. – И ты сохранила себя для меня.

– Не для тебя, – она не только сумела возразить, но и повысила голос так, чтобы ее было слышно через весь этот грохот. Проснись, – приказала она себе. – Ткнись головой в кнопку гудка, открой дверь машины, послушай вызовы от диспетчера.

– И, к тому же, ты в городе, верно? – продолжал он. – На юг от меня, в районе Марины и Тропиканы. Я уже еду. Нам с тобой предстоит наверстать много потерянного времени. Без женской половины магии я испытываю большие трудности. Мне пришлось убить Макса, а озеро Мид отказалось принять его голову. Я думаю, оно могло бы согласиться принять ее у тебя или от нас обоих, когда мы соединимся. Попробуем?

Она медленно поднялась на ноги, не отлепляя спины от стенки, и даже почувствовав плечом дрожащий край рамы картины с изображением Дурака, она продолжала движение.

Картина сорвалась с гвоздя и упала, и на мгновение Нарди увидела, что ее брат открыл рот от смятения, – и когда картина ударилась об пол, звук был не таким, какой бывает, когда дерево падает на ковер.

Это был звук автомобильного гудка, и когда она оторвала голову от «баранки» рулевого колеса, вой прекратился, а она, хватая ртом воздух, выпрямилась на водительском сиденье припаркованного у тротуара автомобиля-такси и уставилась на дворники, сгонявшие с ветрового стекла дождевую воду. Дрожащей рукой повернула ключ зажигания.

Мотор сразу же завелся, она переключила передачу и осторожно встроилась в поток машин.

«На сей раз удалось спастись, но теперь он знает, что я в городе. Сейчас я выберусь на 15-ю северную и уберусь куда-нибудь в район Фримонт-стрит».

Ее лицо покрывал холодный пот.

«Если бы я умела молиться, – подумала она, – я помолилась бы за душу бедняги Макса, который когда-то был влюблен в меня, но пусть он все равно вечно горит в аду».

* * *

Ал Фьюно вытянулся и попытался устроиться поудобнее на заднем сиденье только что купленного «Доджа» 1971 года, припаркованного на улице с темной стороны. У предыдущего владельца машины, похоже, была собака, которая любила ездить в машине, но терпеть не могла мыться.

Он продал свой «Порше» торговцу подержанными автомобилями в Чарльстоне, чтобы купить классные подарки для Дианы и Скотта. Две длинные черные коробочки для ювелирных украшений, – две массивные золотые шейные цепочки, обошедшиеся ему почти в тысячу долларов каждая – лежали, завернутые в его пиджак, на переднем сиденье.

Он должен был купить подарки для своих друзей, чтобы загладить имевшиеся недоразумения – но он все еще злился на торговца, который сказал, что «Порше 924» – это всего лишь «чрезмерно расхваленный “Фольксваген”» и дал за него всего лишь три с половиной тысячи. «Додж» обошелся ему в тысячу, так что к вечеру у него осталось лишь около пятисот долларов. А использовать кредитную карту без крайней необходимости ему не хотелось: полицейские уже наверняка выяснили, кто он такой, и, воспользовавшись картой, он оставил бы след.

Нужно как можно быстрее убираться из города. За ним ведь не только полиция охотится, а еще и Вон Трамбилл… и Фьюно ощущал в воздухе напряжение, как будто кто-то все сильнее и сильнее надавливал на оконное стекло или где-то развивался приступ лихорадки с конвульсиями и галлюцинациями. Что-то здесь должно было случиться, и к предстоящим событиям были как-то причастны и толстяк, и Скотт, и Диана, а Фьюно хотел, когда это разразится, благополучно вернуться в Лос-Анджелес в одной из своих альтернативных персон.

Он перевернулся на узком сиденье и попытался не обращать внимания на дождь, барабанящий по крыше. «Если рассчитываешь завтра помириться с Дианой, то лучше тебе сегодня выспаться», – сказал он себе.

На рассвете Диана позвонила и заказала в номер кофейник. Оливер все еще спал, но она подошла с исходящей паром чашкой к телефону и набрала комнату Оззи.

– К-хм… да… – послышался скрипучий голос. – Диана?

– Да, – ответила она. – Я…

– Откуда ты звонишь? Ты ездила вчера в больницу. Я же сказал, чтобы ты держалась подальше…

Она сжала губы.

– Нет, я не ездила туда. Скэт все равно не может почувствовать моего присутствия, но тем не менее я чувствую себя так… так, будто бросила его. Оз, послушай, – она смущенно хохотнула, – я ночью искупалась под дождем и точно могу сказать, что видела мою мать. И поняла, что не могу подойти к ней, не могу заговорить с нею, потому что я не девственница.

Она заметила, что Оливер проснулся. Мальчик закатил глаза и, засунув указательный палец в горло, сделал вид, будто его тошнит.

– Подожди минуточку, – сказал Оззи. Она услышала, как старик положил трубку на стол, а потом слабо зажурчала вода. Вскоре он заговорил снова. – Конечно, было бы хорошо, если б ты все еще была девственницей, – брюзгливо сказал он. – Те парни, которые… впрочем, неважно. В общем, думаю, что вполне может быть и так, что имеет значение девственница ли дочь луны. Но ты все равно ее настоящая биологическая дочь; знаешь ли, может существовать какой-то способ вернуть тебе девственность… символически. Хоть какой-то проблеск надежды ты уловила?

– Что-то такое было уже в самом конце, после того, как я спросила, могу ли я как-нибудь добраться до нее. Не слова, а какая-то идея, что-то вроде «реликвии» или «связи». Что-то из тех времен, когда я еще была с нею, тридцать лет назад. Я всю ночь об этом думала и решила, что если бы я смогла найти какую-нибудь вещь, принадлежавшую ей, леди Иссит, связывающую меня с нею, то сумела бы дотянуться до нее.