Легион Цербера - Вячеслав Кумин

— Ракетная атака!!! — вдруг завопил наблюдатель на стене.

Финист вознес Богу самую жаркую благодарность, какую когда-либо возносил.

— За стены! Укрыться! — прозвучал приказ, и негры все посыпались в окопы, вырытые под стенами, в том числе и новички. Рванул и Финист, не желая получать шальной снаряд от своих.

Не зная о том, что Рон в Резиденции, командование начало штурм массированным обстрелом из ракет, ручных и даже пары «драконов», которые успели протащить сквозь захламленный город вместе с оставшимися боеприпасами к ним.

Взрывы накрыли огромную площадь, сотрясая стены самой Резиденции и охранного периметра. В нескольких местах образовались проломы от мощных ракет «драконов», завалив под обломками несколько десятков человек.

Полыхнуло внутри здания.

«Нэнси…» — подумал о своей любимой Рон, надеясь, что она сейчас в другом крыле Резиденции.

На крыше раздался сильный взрыв, и на землю рухнули искореженные, горящие обломки винтокрыла, отрезав Лысому путь к бегству.

— На стены! На стены! Живо, ублюдки конопатые! — кричал Глок, сам взбираясь по лестнице.

Никто из негров даже не понимал, что они уже в любом случае обречены на проигрыш, лишь только жизни свои и чужие положат, что город уже не их, и продолжали сопротивляться изо всех сил. А может, понимали и сопротивлялись в призрачной надежде на победу?

Этого Рон не знал, но вместе со всеми взобрался наверх и приник к огневой позиции между зубцов, в точности как у средневековой крепости. Финист увидел, что на штурм пошли его легионеры, а за ними ополченцы АОРаМ с мушкетами и наплечными многоствольными трубами ракетных гранатометов.

Негры открыли огонь. Несколько раз выстрелил и Финист, понятное дело, в «молоко». В ответ на это рамирцы произвели еще один массовый пуск ракет и ринулись в атаку.

Позиции негров снова накрыло взрывами. На этот раз раненых и контуженых оказалось значительно больше. Они валились со стены, иссеченные осколками кирпича и обожженные огнем. Краем глаза Рон заметил, что на землю свалился Глок.

«Вот он, мой шанс!» — тут же подумал он, спрыгивая со стены и направляясь к контуженному.

— Сбежать вздумал?! На стену, Немой! — заревел давешний переписчик. — Или я тебя пристрелю как дезертира!

— Помощник Лысого ранен! Глок! — указал Финист на коменданта. — Его нужно вынести!

На это переписчик не нашел что возразить. Заповедь гласила, что командиров надо спасать в первую очередь. Да еще такого высокопоставленного, как помощник Лысого. Его особо доверенное лицо действительно лучше спасти, чтобы не огрести неприятностей.

— Ладно, пойдем…

Вдвоем они подбежали к бесчувственному Глоку и, подхватив его за руки и ноги, потащили под непрекращающимся обстрелом в сторону Резиденции, к одному из входов внутрь.

Вот и желанная дверь. Она оказалась открыта, и «санитары» внесли раненого в защищенное от развернувшегося сражения место.

— Его нужно куда-нибудь подальше от входа положить, — быстро сказал Рон, увидев, что переписчик хочет положить Глока недалеко от дверей. — А то задавят…

— Ладно… Там дальше комнатка есть… Раньше там какая-то кладовка была.

Раненого отнесли туда и положили внутри на какой-то хлам из ветоши. В момент, когда Глока клали, он пришел в себя и открыл глаза.

— Ты?.. — прошептал он слабо и даже потянул руку к лицу Финиста. — Цербер?!

Переписчик быстро поднял глаза на Рона и потянулся за пистолетом.

Финист быстро вывернул из-за спины автомат и, выщелкнув штык, вонзил его в переписчика.

— Черт… — прошептал приподнявшийся на локтях Глок. — Что ты со мной сделаешь?

— Это мы сейчас решим… смотря что ответишь на единственный и самый главный вопрос. Где Нэнси?

— В последний раз я ее видел с Лысым… в его опочивальне…

Рон крепче сжал «секиру». Скулы его напряглись, взгляд стал совсем хмурым.

— …А сейчас, когда начался штурм, не знаю… может, в подвале…

— Ясно… — поиграв желваками, кивнул Финист.

— Убьешь?

— А есть за что? — вдруг спросил Рон, сам не поняв почему. Хотя, наверное, из-за того, что уловил в голосе и взгляде Глока ноту обреченности.

— Похищение… наших рук дело, — признался он. — Я думал, ты знал… Но мы не причинили ей никакого вреда. Клянусь.

— А Лысый?

— По крайней мере, при нас — нет.

— А здесь?

— Не думаю, что у него было время… Пока прилетели, пока он разобрался с появившимися политическими проблемами борьбы за власть, а тут уже вы начали штурм города. Сам понимаешь, не до развлечений…

— Ясно…

— Ну?..

— Отдыхай… — произнес Рон, не зная до конца, сказал ли «язык» правду или нет, и прикладом заехал Глоку в лоб.

Подняв пистолет переписчика и вытащив две запасные обоймы к «секире» у Глока, а также разжившись тремя гранатами, Рон выглянул из комнатки.

Лысый мало что понимал в происходящем. Он ожидал, что начнется штурм, и самая массированная атака «драконов» это, кажется, подтверждала, но все вновь обернулось обманом.

— Твой женишок не торопится тебя вытаскивать, детка, — сказал он тогда Нэнси со смехом. — Очко у него взыграло!

— Он придет… вот увидишь, — вложив в голос все презрение, на какое была способна, сказала Нэнси. — И ты пожалеешь, что тебя в день родов не удавила та шлюха, которая произвела тебя на свет.

— Ну-ну… — лишь посмеялся Лысый.

Аборигены отступили, а через некоторое время произошли нападения на казармы и самоходные зенитные комплексы «москит». В городе то тут, то там разгорались пожары.

— Вот тебе и ну-ну… — позволила себе усмешку Нэнси, когда вспыхнули пожары. — Я же говорила, что ты пожалеешь о своем поступке, и он придет за мной… и за тобой.

В ответ Лысый только залепил Нэнси сильную пощечину, от которой она упала с кровати на пол. Сплюнув кровавую слюну, Нэнси только зло улыбнулась.

Когда вышли из строя восемь из десяти «москитов», Лысый понял, что сейчас все и начнется. Но на подобные разрушения и жертвы от бомбардировки он никак не рассчитывал. Цербер вновь обманул его, послав вперед какие-то пустышки, и шаттлы отбомбились полностью, пусть и потеряв четверть машин помимо пустышек.

Докладчики то и дело прибегали с постоянно меняющейся информацией, перечисляя, сколько вооружения уничтожено и приблизительное количество погибших. Оно достигало страшной цифры в тридцать — сорок тысяч человек! Это не говоря уже о раненых в пределах ста тысяч. Пятую часть его армии просто вывели из строя.

А потом начался штурм.