Женщина в окне - А. Дж. Финн

– Одеколоном.

– «Романс» Ральфа Лорена, – добавляет он. – Хотел, чтобы тебе было приятно.

Я снова качаю головой.

– О да. Чего я никак не могу решить, – в задумчивости продолжает он, – будет ли это падение с лестницы или передозировка. В последнее время ты такая грустная, и все такое. И на кофейном столике полно таблеток. К тому же ты такая развалина, блин, и вполне можешь оступиться на лестнице.

Я не верю в происходящее. Смотрю на кота. Он снова спит, улегшись на бок.

– Я буду по тебе скучать. Никто больше не будет. Ни одна душа ничего не заметит, а после никто не станет горевать.

Я подтягиваю к себе ноги под одеялом.

– Разве только твой психолог, но спорю, он сыт тобой по горло. Ты писала Лиззи, что он смирился с твоей агорафобией и чувством вины. Господи Исусе. Еще один хренов святой.

Я закрываю глаза.

– Смотри на меня, когда я с тобой разговариваю, сука!

Изо всех сил лягаю его ногами.

Я попала ему в живот. Он сгибается пополам, а я поджимаю ноги и снова лягаю его, теперь уже в лицо. Пяткой ударяю его в нос. Он валится на пол.

Отбрасываю одеяло и выскакиваю из постели, выбегаю в темный коридор.

Надо мной по стеклу светового фонаря хлещет дождь. Я спотыкаюсь на ковровой дорожке, опускаюсь на колени. Хватаюсь слабой рукой за перила.

Вдруг лестница освещается белым светом вспыхнувшей над головой молнии. И в этот миг я бросаю взгляд между балясинами, вижу каждую освещенную ступень, спираль лестницы, уходящую вниз, вниз, до самого дна.

Вниз, вниз, вниз.

Я моргаю. Лестничный пролет вновь погружается во тьму. Ничего не видно, ничего не слышно, кроме барабанной дроби дождя.

Я поднимаюсь, бегу вниз по ступеням. Снаружи слышатся раскаты грома. А потом…

– Ты, сука. – Слышу, как он, хромая, выходит на площадку. – Сука.

Балясина скрипит, когда он ударяется об нее.

Мне надо попасть в кухню. К резаку, лежащему без чехла на кухонном столе. К осколкам стекла, сверкающим в контейнере для мусора. К домофону.

К двери.

«Но разве ты сможешь выйти на улицу?» – шепотом спрашивает Эд.

Надо. Оставь меня в покое.

«Он догонит тебя в кухне. Ты не успеешь выйти наружу. И даже если успеешь…»

Я спускаюсь на следующий этаж и кручусь, как стрелка компаса, пытаясь сориентироваться. Кабинет. Библиотека. Кладовка. Ванная.

«Выбери что-то одно».

Подожди…

«Выбери одно».

Ванная. Хватаюсь за ручку, рывком открываю дверь, вхожу внутрь. Затаилась в дверном проеме, дышу часто и прерывисто.

…И вот он мчится вниз по лестнице. Я затаила дыхание.

Добегает до площадки. Останавливается в четырех футах от меня. Ощущаю дуновение воздуха.

Несколько секунд не слышу ничего, кроме стука дождя. По спине у меня струится пот.

– Анна.

Тихий строгий голос. Я съеживаюсь.

Схватившись за косяк рукой, я вглядываюсь в темноту площадки.

Он почти не виден – тень среди теней, – но я различаю разворот его плеч, смутно белеют руки. Он стоит ко мне спиной. Не могу понять, в какой руке у него нож для писем.

Он медленно поворачивается. Вижу его в профиль, лицом к двери в библиотеку. Замер и смотрит прямо перед собой.

Потом он снова поворачивается, на этот раз быстрее. Я не успеваю отступить в ванную, и он смотрит прямо на меня.

Я не двигаюсь. Не могу.

– Анна, – тихо произносит он.

У меня приоткрываются губы. Сердце бешено колотится.

Мы смотрим друг на друга. Я сейчас закричу.

Он отворачивается.

Не разглядел меня. Не ориентируется в темноте. Но я-то к ней привыкла, привыкла к тусклому освещению. Я вижу, что он…

Направляется к верху лестницы. В одной руке сверкает лезвие, другую он засунул в карман.

– Анна, – зовет он, вынимая руку из кармана и вскидывая перед собой.

Из ладони вырывается лучик света. Это телефон с включенным фонариком.

Из дверного проема я начинаю различать ступени и белесые стены. За окном грохочет гром.

Итан поворачивается еще раз, лучик света обегает площадку, как луч маяка. Сначала дверь кладовки. Он шагает к ней, распахивает. Направляет телефон внутрь.

Затем кабинет. Он входит туда, освещает комнату телефоном. Смотрю ему в спину, собираюсь броситься на лестницу. Вниз, вниз, вниз.

«Но он тебя поймает».

У меня нет другого выхода.

«Есть».

Куда?

«Вверх, вверх, вверх».

Я качаю головой, когда Итан выходит из кабинета. На очереди библиотека, а потом ванная. Мне надо выбраться, прежде чем…

Я задеваю бедром за дверную ручку. Она поворачивается с тихим скрипом.

Он резко оборачивается, направив луч мимо двери в библиотеку прямо мне в глаза.

Я ослеплена. Время останавливается.

– Вот ты где, – выдыхает он.

И тут я бросаюсь к нему навстречу. От удара плечом в живот он хрипит. Ничего не вижу. Толкаю его в сторону лестницы…

…И вдруг он исчезает. Я слышу, как он лавиной скатывается по ступенькам. Лучик света мечется по потолку.

«Вверх, вверх, вверх», – шепчет Оливия.

Я поворачиваюсь, в глазах мельтешат искры. Ударяюсь ногой об основание лестницы, спотыкаюсь, заползаю на следующую ступеньку. Поднимаюсь и бегу.

На площадке кручусь, глаза привыкают к темноте. Впереди маячит дверь в мою спальню, напротив – гостевая комната.

Вверх, вверх, вверх.

Но наверху только свободная комната. И твоя спальня.

Вверх.

Крыша?

Вверх.

Но как? Как я это сделаю?

«Бездельница, – говорит Эд, – у тебя нет выбора».

Двумя этажами ниже Итан начинает подниматься по лестнице. Я карабкаюсь вверх. Подошвы горят от ротанговой дорожки, балясины скрипят под моей рукой.

Я врываюсь на следующую площадку, устремляюсь в угол под люком. Шарю рукой над головой, нахожу цепь. Цепляюсь пальцами и дергаю.

Когда дверца распахивается, лицо мне орошают водяные брызги. С металлическим скрежетом опускается лесенка. Из нижней части лестничного колодца доносятся крики Итана, но из-за ветра слова различить невозможно.