Купец - Руслан Мельников

Костяника наморщила лоб:

— Святилище вроде бы.

— Как у зеленокожих, что ли? — Виктор удивился.

— Нет, — замотала головой девушка. — По-другому как-то.

Она задумалась, подбирая слова:

— Храм, церковь, молельня, монастырь… Молились здесь, в общем. Много… Несколько веков.

— Так, может быть, поэтому крепость и не пострадала от Бойни? — предположил А-Ка.

— А еще здесь тюрьма была, — вступил в разговор Василь, незаметно подошедший сзади и услышавший их разговор. Смотрел он на сибиряков неприязненно, словно хотел добавить: «Для таких, как вы, тюрьма». Так хотел, что едва сдержался.

— Идем, — велел Василь. — Вас зовет дед Федор.

— Что за дед такой? — вскинулся А-Ка.

— Старейшина общины. Поговорить хочет.

— Поговорить или отдать то, что ты забрал? — прищурился Виктор.

И трофеи, добытые на подмосковном оружейном складе, и оружие сибиряков по-прежнему лежали в трюме поморского коча под надежной охраной.

Василь поморщился.

— Дед Федор решит, как поступить с находками нашей разведчицы, — «нашу» помор выделил особо.

— Ладно, пошли, — Виктор махнул рукой спутникам. Всегда предпочтительнее иметь дело с теми, кто уполномочен решать вопросы, а не занимается самоуправством.

* * *

Василь провел их во двор старинной крепости. Застройка здесь была плотной, причем большая часть зданий явно возводилась уже после Бойни.

Нигде не было видно ни заборов, ни оград. Видимо, от воровства среди своих община не страдала. По улицам бегали собаки и домашняя птица, не… ну или почти не изуродованные мутациями. Носилась ребятня с деревянными мечами и автоматами. Пацаны играли то ли в войнушку, то ли в охоту на мутантов. У всех мальчишек сейчас игры одинаковые.

Из узкого проулка между глухих стен прямо перед Костоправом вдруг высунулась жутковатого вида голова — большая, с длинной бородой и огромными загнутыми назад рогами. Существо было хоть и поменьше быконя, но, в об-щем-то, ненамного.

— М-м-мать! — от неожиданности лекарь отпрыгнул в сторону и, за неимением под рукой лучшего оружия, схватил деревянный меч, брошенный каким-то пацаненком.

— Мать! Мать! М-м-мать! — Костоправа словно заклинило.

— Мэ-э-э-э — раскатисто и басовито проблеяло в ответ рогатое существо, глядя на лекаря вертикальными зрачками.

На шее монстра брякнул увесистый колокольчик, которым, наверное, при желании и голову проломить можно, но который вряд ли позволила бы нацепить на себя опасная и дикая животина. Да ведь и не разгуливают так запросто дикие мутанты по обжитым людьми крепостям.

Осознав свою ошибку, Костоправ досадливо сплюнул и отшвырнул палку-меч.

— Что за тварь такая, едрить ее налево?! — в сердцах выпалил он.

— У вас свои звери. У нас свои, — ответил Василь, не скрывая улыбки. Ему, похоже, понравилось, что чужак шуганулся от безобидной домашней скотины.

— Козюлю испугался! Козюлю испугался! — загалдели на несколько голосов мальчишки, ставшие свидетелями Костоправого позора.

Не отошедший еще от морской болезни и вообще не склонный к веселью лекарь рыкнул на ребятишек. Те с визгом разбежались. Попятилось и существо, названное козюлей.

Они вышли в центр соловецкой цитадели — на небольшую площадку, предназначенную, по всей видимости, для общинных собраний. Сейчас, правда, людей здесь почти не было.

На противоположной стороне площадки перед высокой избой с резными наличниками и коньком стояла странная конструкция. Ржавая труба на массивном железном блине-подставке и опорах.

— Миномет! — ахнул А-Ка, опознав орудие.

— Вам туда, — Василь кивнул на избу. Дверь была открыта.

— Удачи, — шепнула Костяника и, никого не стесняясь, вдруг поцеловала Виктора. В губы. Крепко.

— Не сердись на меня, — тихо, горячо и быстро заговорила девушка. Ее красные глаза блестели. — Пожалуйста, не сердись за то, что обманула, ладно? Я просто хотела вытащить тебя живым.

И — чмок — еще один поцелуй.

Василь, А-Ка и Костоправ ошарашенно смотрели на них.

В дом поморского старейшины Виктор вошел в смятенных чувствах.

— Так, говоришь, ты купец?

Дед Федор — высохший и седой, как лунь, старик с морщинистым лицом, бесцветными глазами и длинной, ниже пояса серебристой бородой — сидел за широким столом. Старейшина поморской общины смотрел на Виктора из-под кустистых бровей.

— Так, говорю, я купец, — ответил Виктор, ерзая от нетерпения на жесткой лавке и невольно передразнивая помора.

На душе было неспокойно. А-Ка и Костоправ остались в сенях под присмотром Василя и телохранителей деда Федора. Там же ждала Костяника. Вроде бы в сенях было тихо, но надолго ли? Виктора беспокоил Костоправ. Измученный морской болезнью лекарь пока молчал, но в любой момент мог начать крыть поморов матом и качать права.

Виктор очень надеялся порешать все вопросы с дедом Федором до того, как это произойдет. Но поморский старейшина, видимо, привык вести неторопливые беседы, разбираясь во всем досконально и без спешки.

— Так, говоришь, ты и твои спутники сами прошли через территорию мутантов с юга на север?

— Часть прошли сами, — пожал плечами Виктор. — Часть — с Костяникой.

— А еще говоришь, вы родом не из южных земель?

Виктор вздохнул. Ну что за дурацкая манера снова иснова переспрашивать о том, что уже было сказано?

— Не из южных, — подтвердил он. — Из великого княжества Сибирского.

И пояснил на всякий случай. В очередной раз:

— Это за Уральским хребтом.

Старец кивнул:

— Уральский хребет знаю. Наши кочи доходили до его Северной оконечности, до Вайгача и Новой Земли. Это там, где Хребет уходит в море, — пояснил дед Федор, заметив недоумение в глазах Виктора. — Только море в тех краях неспокойное. Дальше Новой Земли кочи не шли. Откуда нам было знать, что за Хребтом тоже люди живут? Пока плывешь туда, одних только мутантов и видишь. Что на берегу, что в воде. Много поморов в этих походах нашли свою смерть. Мы думали, что и за Хребтом — то же самое будет. И дальше плыть, вроде как, незачем было. Вот кочи и поворачивали. А, выходит, зря возвращались. Надо было все же еще чуток проплыть.

Дед Федор замолчал на секунду и…

— А скажи-ка, купец, какой товар в ваших сибирских землях есть? — неожиданно спросил старый помор. — Чем сам торговал?

— Пушнина, лес, мед… — начал перечислять Виктор. — Рыба — чистая, не травленная…

— Ну-у, этого добра и у нас хватает, — с явным оттенком разочарования произнес дед Федор.