Параллельный мальчик - Александр Житинский

– Они самые, – киваю.

– Так чего тянешь? Вот же они! Продавать нужно, пока не поздно.

– Сырые еще. Дорабатывать нужно, – процедил я и выключил компьютер. Файл и Джонни что-то пропищали, но неразборчиво.

– Да?… – разочарованно протянул Ферри. Видно, ему хотелось поближе познакомиться с компьютерными мальчиками, за которых обещали так много денег. Но я боялся, что Файл чего-нибудь ляпнет с экрана и насторожит Ферри.

Положение мое становилось аховым. Медлить было нельзя. Вот-вот накроют квартиру на Турбинной, заберут компьютер вместе с Файлом и Джонни, а меня отправят в колонию для несовершеннолетних.

Рэкетиры тоже нервничали. Им надоело меня кормить, а деньги, полученные за прошлые преступления, они уже проиграли в карты и пропили. После ареста Коляна они сделались злые, и через некоторое время Ферри пришел ко мне, как Старый Пью к Билли Бонсу, чтобы предъявить «черную метку».

Ферри начал разговор издалека. Он сказал, что у него наладился контакт с представителем фирмы «Кэнон». Это такая богатая японская фирма. Можно, говорит, показать ему возможности программы, спросить сколько дадут.

– Я его завтра привезу, – говорит.

– Вот еще! – закричал я. – Кто разрешил договариваться без меня?! У меня не готова программа.

– Покажешь что есть, – жестко сказал Ферри. – Мальчикам уже остофонарело здесь сидеть. Получат баксы – свалят за границу.

– Учти, я еще ничего не решил, – сказал я, как Горбатый из кинофильма «Место встречи изменить нельзя».

Тем не менее, в тот вечер долго лежал в своей комнате рядом с компьютером, смотрел на него и думал. Вот он стоит. Где-то там внутри – Файл. Вроде как спит. Можно включить – и он оживет. Можно ли считать Файла в компьютере живым? Это вопрос важный. Если живой, значит, продавать его нельзя. Это будет как в рабство, а работорговля давно запрещена. Но если все же это игрушка? Вроде как живой, а на самом деле придуманный? Тогда настоящий где-то прячется, а с игрушечным можно не церемониться.

Можно его продавать.

Я как представил себе двадцать миллионов долларов, так чуть не задохнулся. Это же бешеные деньги! Если тратить по сто тысяч долларов в год – это президентская зарплата в Штатах! – можно прожить двести лет!

Очень хотелось продать дискету представителю фирмы «Кэнон» и смыться куда-нибудь подальше. Но не мог решиться. Так и заснул на жестком диване без простыни, одетый.

Утром рэкетиры были совсем наглые. Начали угрожать, пока Ферри не было. Он за японцем уехал. Я сидел за компьютером, разбирался с программой Welсome. Наконец нашел ее и стал изучать. Где там место для пароля? Едва забрезжило решение, слышу – в прихожей шум.

– Не открывай! Это менты! – крикнул кто-то из рэкетиров.

И сразу же на лестнице бухнул выстрел.

Я метнулся к двери, ведущей в прихожую и запер ее на ключ. Пока в коридоре топали и стреляли, я, дрожа от страха, запускал программу по паролю «Fancy».

– Открывай, Баранов! – раздался голос из-за двери, и сразу же в нее бешено застучали сапогами.

Программа заработала, засветился экран с надписью Welсome, после чего возникла надпись: «Выберите форму одежды». Но выбирать из списка было уже некогда, я нажал на кнопку ввода, и вдруг из экрана монитора выдвинулся наружу светящийся конус типа коридора со ступеньками, в конце которого – там, где только что был экран, – я увидел маленькую дверцу.

А в мою дверь уже били чем-то тяжелым, она сотрясалась – вот-вот сорвется с петель. Я вспомнил, что почему-то нужно раздеться догола, и лихорадочно начал стягивать с себя одежду. Скинув трусы, я ступил в конус света и увидел, что дверца в конце коридора распахнулась. Я шагнул к ней, конус света охватил меня целиком; я сделал следующий шаг, заметив, что словно бы уменьшаюсь в размерах. Но открытая дверца неудержимо влекла к себе – за нею был кусочек какого-то зеркального зала со свечами, – я шагал туда по ступенькам, слыша за спиною грохот и выстрелы.

Милиционеры наконец ворвались в комнату, я заметил их краем глаза. Они рванулись к компьютеру, но остановились, ошалело наблюдая, как я вхожу по светящимся ступенькам к маленькой, размерами с экран монитора, дверце. Еще мгновенье – и я ступил туда, в неведомый мир, а мои преследователи остались там, где были.

Я попал в просторный полутемный зал, где по стенам в канделябрах горели свечи, отражаясь в старинных зеркалах. Высокие окна были задернуты тяжелыми бархатными шторами. Стояла изогнутая мебель, как в Эрмитаже.

Было прохладно или, может быть, так казалось, потому что я был абсолютно голый. Мне стало не по себе: попал куда-то в гости в чем мама родила! Неудобно. Что скажут местные жители?

И только я подумал о местных жителях, как за одной из дверей раздались решительные шаги. Не успел я нырнуть за штору, как дверь с грохотом распахнулась и в зал уверенной походкой вошел человек в старинном камзоле и в ботфортах. Он был низенького роста, плотный, с большой головой и длинными волосами, заплетенными сзади в косицу.

– О! Голый мальчик! Какая прелесть! – воскликнул он.

Я не находил в этом никакой прелести. Жался к стене, загораживая неприличное место ладонями. И все же здесь было немного лучше, чем там, с милиционерами.

Человек подошел ко мне, внимательно осмотрел, хмыкнул. Потом протянул короткую руку.

– Капитан Комик.

– Дима… Баранов, – я неуверенно пожал его ладонь.

– Почему не по форме? Тебе же было сказано: выбери форму одежды! – поинтересовался капитан.

– Не успел. Обстоятельства.

– У нас здесь тоже… обстоятельства, – внезапно понизив голос, сообщил капитан. – Нужно срочно вписаться в игру. Иначе можешь погореть.

– Как? – спросил я.

– Каждый горит своим пламенем, – изрек Комик.

Он оглянулся по сторонам и вдруг, в порыве решимости, сорвал с окна штору, обрушив ее на пол. Никогда бы не подумал, что у капитана столько силы в его коротких руках. Он мигом отодрал от шторы внушительный кусок и протянул мне.

– Завернись.

Я кое-как завернулся в штору и стал похож на зеленого бархатного индуса. Точнее, на индуску.

– Теперь валим отсюда, да побыстрей! – Комик свирепо улыбнулся и схватил меня за руку.

Но не успели мы сделать и шагу, как вдруг одно из зеркал как бы растворилось в воздухе, и за ним возникло изображение. Зеркало превратилось в окно, а еще точнее, – в огромную линзу, за которой было видно что-то не очень отчетливое, но громадных размеров. Вдруг картинка за зеркалом стала четче, и я увидел придвинутое к зеркалу лицо неизвестной девочки в веснушках. Она с любопытством смотрела на нас.

– Опять Зинаида! – тихо вздохнул Комик. – Ничего не поделаешь, попались.