Лев Троцкий. Революционер. 1879–1917 - Юрий Фельштинский

Из письма видно, что Троцкий больно задел Мартова за живое своими объединительными усилиями, вплоть до того, что шантажировал Мартова «искать оскорблённому сердцу уголок около плехановцев и примиренцев». «Никуда он и не попытается уйти, — успокаивал себя и остальных Мартов, — ибо во всех других местах «правдисты» годны лишь на жаркое… Никуда он и не попытается уйти, а будет лишь «угнетать» беседами нас и особенно бедного Павла Бор[исовича Аксельрода]»[674]. Почувствовав из поступавшей корреспонденции, что намечаемое предприятие может сорваться из-за его собственной жёсткой позиции, Троцкий в последующие недели несколько снизил накал критики в адрес меньшевиков, что дало возможность Мартову перевести вопрос об объединительной конференции из области абстрактной переписки в практическую плоскость. Письмо Мартова от 13 августа свидетельствует о существенном изменении настроения автора: «Лев Дав[идович] меня уже давно приглашал ехать в Вену и там ждать известий…[675] Я ожидал, что мне придётся сначала быть на совещании в Берлине и, ввиду неизвестности, когда надо будет быть в Вене, не двигаться отсюда»[676].

В этом письме весьма характерны интонации — Троцкий назван по имени и отчеству, он «приглашает», а сам Мартов уже явно принял решение присутствовать на намечаемой венской конференции. Через несколько дней он уговаривает Аксельрода принять мандат кавказской организации и поехать на конференцию в Вену, для чего пересылает ему письмо-приглашение Троцкого, датированное 10 августа. Наконец, 25 августа следует новое письмо Мартова о том, что на следующий день он собрался выехать в Вену, хотя опасался, что приедет слишком рано. Конференция была назначена Троцким на 25 августа, но Мартов сомневался, что к этому дню «наберётся приличное количество» делегатов. Общие прогнозы Мартова, однако, были скептические: в смысле участников конференции «картина получается убогая». Тем не менее он был решителен в том смысле, что в случае попыток привлечь к конференции Ленина и объявить её общероссийской партконференцией меньшевики категорически выступят против. Впрочем, Мартов не думал, что Троцкий будет настаивать на таком повороте[677], и в этом оказался прав. Троцкий не настаивал, хотя приглашение Ленину прибыть на конференцию было послано. Ленин, как и ожидалось, отказался.

В конце августа в Вене под председательством Троцкого действительно состоялась объединительная конференция организаций РСДРП. Наиболее полные и более или менее достоверные сведения о ней имеются в циркуляре Департамента полиции от 8 октября 1912 г., который пользовался сообщениями одного из своих агентов. В конференции участвовали 18 делегатов с решающим и 10 с совещательным голосом. С приветствием к её участникам обратилось Центральное бюро заграничных групп РСДРП, которое выразило надежду, что конференция будет способствовать воссозданию социал-демократической партии. Через Мартова это бюро послало конференции подробный отчёт своего секретариата[678], чем стремилось подчеркнуть авторитетность созываемого форума.

Делегаты делились на две группы. Первая была территориальная — мандаты на неё были получены социал-демократами, представлявшими партийные организации Петербурга, Москвы, Одессы, Севастополя, Красноярска, Баку. Вторую группу составляли представители реально существовавших или же числившихся на бумаге организаций — нескольких «инициативных групп» меньшевиков, СДЛК, Польской социалистической партии, Литовской социал-демократической партии, Бунда, существовавшей только в представлении нескольких лиц украинской «Спiлки», грузинских социал-демократов-меньшевиков, группы «Вперёд» и группы «Голос социал-демократа», профсоюза «Моряк», наконец, венской газеты «Правда». Как сказал Троцкий, собравшиеся в Вене — это «всё, что есть организов[анного] в России». Цель конференции состояла, по декларации её организаторов, в том, чтобы «создать объединение организаций различных политических оттенков»[679].

На конференцию был приглашён Горький. Алексинский проинформировал его о том, какие группы дали согласие на участие: «Одни ленинцы уклонились — они гнут к расколу», — упрощённо формулировал Алексинский. Горький решил не рисковать и в Вену не поехал. «Как жаль, что я не могу поехать на конференцию!»[680] — неискренне отвечал он Алексинскому.

Реально осуществить поставленную объединительную задачу конференции оказалось не под силу, так как не только большевики-ленинцы, но и ряд других социал-демократических организаций и групп в конференции отказались участвовать. Это были диссидентствовавшие большевики-примиренцы, меньшевики-партийцы (сторонники Плеханова) и СДКПиЛ. От Плеханова конференция получила издевательски вежливое письмо об отказе принять в ней участие, поскольку партия оказывается окончательно разорванной совместными усилиями Ленина и Троцкого[681].

В числе наиболее видных участников Венской конференции, кроме Троцкого, были Аксельрод, поехавший всё же в австрийскую столицу после долгих размышлений, Г.А. Алексинский, совершавший как раз в это время переход от крайне левого большевизма к меньшевизму, Мартов, Мартынов, Урицкий, Ю. Ларин[682]. Остальными участниками августовской конференции были второстепенные, малоизвестные, в ряде случаев просто случайные лица. Весьма склочный Алексинский с первых заседаний прилагал все силы, чтобы сорвать работу, поставив под сомнение мандаты таких видных политиков, как Мартов и Аксельрод[683]. Вскоре после открытия Алексинский вообще покинул конференцию, чтобы, как он заявил, снять с себя и своей группы (которой вообще не было) «ответственность за то, что на ней происходило»[684].

На предварительном совещании участников конференции Ларин предложил послать повторные приглашения Плеханову, Ленину, польско-литовским социал-демократам и большевикам-примиренцам. Предложение отвергли на основании того, что названные группы и лица в любом случае откажутся участвовать в собрании, на котором присутствуют «в преобладающем числе партийные работники, причисленные ими к «ликвидаторам» и поставленные в положение изгнанных из партии»[685].