"Все объекты разбомбили мы дотла!" Летчик-бомбардировщик вспоминает - Георгий Осипов

Кроме того, на совещании было установлено, что удары по резервам целесообразно наносить с одного захода, потому что танки и автомашины противника после первого удара начинали рассредоточиваться, из-за чего эффективность ударов на втором и третьем заходах резко снижалась.

— Командир эскадрильи Кондрашов, в чем вы видите причины наших отдельных потерь и неудач в последние дни? — спросил Бебчик.

— Причин называлось много, но, по моему мнению, в результате чрезмерной централизации управления мы стали жертвами концентрации и специализации ошибок.

— Централизация требует дисциплины, — заметил командир полка.

— Это ясно, но мне, как командиру эскадрильи, для успешного выполнения боевой задачи должна быть предоставлена и инициатива в решении того, как я должен использовать бомбардировщики, экипажи и боеприпасы для успеха в бою. А меня кругом сковывают: бомбовая зарядка такая-то, боевой порядок, высота удара, направление захода на цель, направление ухода от цели и количество заходов — все регламентируется сверху. Из такой постановки выходит, что я совсем дурак и на мою сообразительность не надеются, — сказал Кондрашов.

При подведении итогов командир полка приказал удары по артиллерии и опорным пунктам продолжать наносить с трех заходов, но экономить боеприпасы, а удары по резервам, переправам, железнодорожным станциям выполнять с одного захода.

Ошибки в боевых вылетах разобрали, причины установили, мероприятия наметили. Но война диктовала свои законы. Приходилось выполнять боевые задачи и вести воздушные бои в условиях подавляющего превосходства противника и в очень сложных метеоусловиях, когда нельзя, но надо. Выводы — одно, а возможности — другое, и тут помогали смелость, хитрость и везение.

Обсуждали потери и среди летного состава. Расспрашивали о воздушном бое стрелков из экипажа Стебы и оставшихся в живых членов экипажей со сбитых самолетов.

— Выпрыгнул я из горящего самолета, и повисла моя жизнь на стропах парашюта, — рассказывал штурман Орлов. — Стало так тихо, что почувствовал я себя счастливым, но ненадолго. Как начали меня обстреливать «фоккера», я — скользить. После приземления отстегнул парашют и спрятался в первой же попавшейся воронке, а истребители противника меня и здесь проштурмовали, да не попали.

К потерям привыкнуть нельзя. Из прошлого опыта было известно, что погибших в боях летчиков, штурманов и стрелков вспоминали все реже. Время размывало память и тем самым предоставляло какое-то забвение и надежду живым. Однако гибель семи человек и потеря четырех бомбардировщиков за один вылет переживались всеми достаточно тяжело. У некоторых появился страх. Страх как любовь: то разрастается, то угасает. Из опыта было известно, что чувству страха были подвержены почти все, а способность преодолевать его зависела от настроения. Для этого нужен был успешный боевой вылет. Исправных самолетов осталось мало.

8 августа с утра шел дождь, но к вечеру погода улучшилась. Небо на западе приобрело нежно-опаловый оттенок. Летное поле и самолеты купались в косых лунах солнца. Когда из дивизии поставили боевую задачу, я возглавил сводную группу бомбардировщиков полка для подавления артиллерии противника на огневых позициях в районе Нерусский. Учитывая потери в предыдущем воздушном бою, мы попросили взаимодействовавших с нами истребителей выделить, кроме группы непосредственного прикрытия, и небольшую ударную группу.

В 517-м истребительном полку тоже осталось мало летчиков и самолетов, но командование полка выделило две пары истребителей для непосредственного сопровождения и пару в ударную группу. При подходе к цели два желтоносых «фоккера» атаковали нас спереди и после атаки проскочили вниз. На втором заходе на цель нас атаковали уже четыре ФВ-190. Наша ударная группа, не ввязываясь в бой, отбила и эту атаку. Артиллерийскую батарею мы подавили надежно, уничтожив одно орудие прямым попаданием бомбы.

9 августа мы получили распоряжение в течение всего дня находиться в боевой готовности, но задачи нам так и не поставили. Это была передышка на пятнадцать дней, и весьма кстати. После месяца непрерывных напряженных боев в полку осталось менее половины боевых самолетов, да и те требовали ремонта и проведения регламентных работ.

За эти пятнадцать дней были отремонтированы все самолеты, получены новые бомбардировщики и введены в строй экипажи, прибывшие на пополнение. Наряду с вводом в строй молодых экипажей, мы с командирами эскадрилий еще раз проанализировали все боевые потери и наметили меры для их сокращения. После потерь в боях на Курской дуге бывалыми ветеранами стали не только экипажи командиров звеньев Рудя, Черепнова и Архангельского, но и экипажи летчиков Афонина, Воеводина, Калмыкова, Кособокова и Марченко.

Руководящий состав и лучшие боевые экипажи участвовали в конференции по обмену боевым опытом, организованной командиром корпуса.

Перед началом конференции встретили заместителя командира 745-го бомбардировочного полка Николая Петровича Гладкова.

— Привет, Петрович! Ну, как на новом месте живешь, наверное, как граф? — спросил Желонкин.

— Нет, Федя, не как граф, а как графин. Все за горло хватают.

— Не прибедняйся! Тебя голыми руками за горло не возьмешь, — сказал Желонкин.

На конференции нас хвалили за повышение эффективности бомбардировочных ударов и за хорошее управление боевыми действиями в воздухе и упрекали за большие потери, допущенные в начале августа.

Мы выступили с просьбой меньше регламентировать из штабов дивизии и корпуса тактику нанесения ударов для полка и эскадрильи при ведении эшелонированных действий и предоставлять больше инициативы командирам полков и эскадрилий.

В перерыве молодые летчики 517-го истребительного полка жалели летный состав бомбардировщиков за то, что в полете он скован строгим боевым порядком, и хвастались тем, что они свободно маневрируют и при удобном случае атакуют истребители противника.

— А вы заметили, как немецкие зенитчики лупят по боевому порядку бомбардировщиков, а как только наши истребители приближаются к бомбардировщикам, то огонь прекращается? — спросил стрелок-радист Зеленков у летчиков-истребителей.

— Ну, заметили, иногда бывает, — неуверенно ответил один из летчиков.

— А вы знаете, почему так?

— Нет.

— Это фрицевский командир зенитной батареи, как только подходят истребители, командует: «Прекратить огонь. Эти сами заблудятся и разобьются», — отвечает Зеленков и хохочет вместе со всеми.

Майор Гладков поднял на конференции вопрос о месте командира полка в ходе боевых действий, но в связи с присутствием на конференции рядового летного состава обсуждать его не стали.

Командир корпуса Антошкин в заключение поблагодарил всех выступивших на конференции, ориентировал командиров дивизии и полков о предстоящих боевых задачах по поддержке наступления войск фронта и сказал:

— Что касается излишней регламентации тактики действий полков и эскадрилий, то это наши штабы по инерции копируют постановку боевых задач воздушной армии на сосредоточенные удары, когда действительно необходимо устанавливать для каждой группы высоту удара, направление выхода на цель и ухода от цели. Обещаю предоставить инициативу в действиях как полкам, так и эскадрильям. Постарайтесь только правильно использовать предоставленную инициативу.