Время шакалов - Станислав Владимирович Далецкий

везде была разруха, следы пожарищ, окна и двери выбиты – ничего особенного.

Но обследуя подвал, заполненный всяким мусором под самый потолок, он, с трудом протиснувшись к фундаменту с противоположного конца от того места, где поднимался на свой чердак, увидел в одном месте несколько выбитых кирпичей и пролом в стене. Посветив диодной лампой внутрь, он увидел в проломе две большие трубы в теплоизоляции, протянувшиеся снаружи дома в бетонном коробе прямо вдоль фундамента его дома. Это была теплотрасса, проложенная от ТЭЦ к жилым кварталам, что виднелись с чердака, вдалеке – за пустырем и рощей.

Михаил Ефимович поднялся тогда из подвала, нашел на пустыре обломок арматуры, спустился снова вниз и действуя арматурой, как ломиком, расширил пролом в стене и влез внутрь. Трубы диаметром около метра лежали на бетонных подставках, так, что вдоль стены и под ними было свободное пространство, где вполне можно было разместить лежанку.

От труб даже летом шло слабое тепло, а если вскрыть теплоизоляцию, то тепла будет достаточно и в зимние холода. Обрадованный своим открытием, Михаил Ефимович вылез из пролома и тщательно прикрыл его куском сухой штукатурки, валявшейся неподалеку.

Он решил, что здесь будет его зимнее жилище, а обустроит он его – когда похолодает, чтобы раньше времени не привлекать сюда внимания. С того времени он уже спокойно воспринимал шутки бомжей насчет своего умывания зимой: мыться, конечно, не удастся, но обтирание влажной тряпкой около горячих труб, даже зимой будет вполне возможным. Главное, не покрыться грязью и не пропитаться запахом – тогда книгами не поторгуешь, а ему-то и надо всего: пережить зиму и начало весны.

Весной, по планам Михаила Ефимовича, ему исполнится 58 лет, он получит право на досрочную пенсию – как безработный, уедет в свой поселок, где от матери осталась и пустовала квартира, которую он так и не успел, к счастью, продать даже за бесценок. Он будет вновь жить у себя на родине скромной жизнью одинокого пенсионера: как до этого жила и его мать. Но до этого благословенного времени наступления пенсионного возраста ему непременно надо дожить и дожить благополучно.

С такими мыслями в голове, связками книг в руках и бутылкой водки в кармане брюк, Михаил Ефимович пошел к пристанищу своих знакомых бомжей в заброшенном доме.

Поднявшись по лестнице, среди грязи и вони, он зашел через уцелевшую дверь в квартиру, где и обосновались его, так сказать, однополчане по мусоркам и свалкам.

Общество бомжей, как всегда в это время, было в сборе. Учитель сидел в своём разбитом и изношенном кресле, чуть отодвинувшись от стола, в дырявом махровом халате, накинутом прямо на голое тело – что было вполне по погоде: жаркой и влажной в этот летний вечер.

На столе, как всегда, валялись куски хлеба, а также огурцы и помидоры – помятые, но ещё не гнилые, и отдельно, на бумажке, лежали ломтики вареной колбасы: видимо, удалось разжиться, по случаю. Рядом со столом стояли две пустые бутылки: водка была выпита, ужин съеден, а участники застолья спокойно и с удовольствием дымили окурками сигарет, добываемых из картонной коробки, стоявшей на столе.

Михаил Ефимович, увидев эту картину, чуть было не произнес: «Мир и покой вашему дому», но удержался, чтобы его знакомые не сочли это приветствие издевательством.

Учитель, увидев вошедшего в пустой проем двери Михаила Ефимовича, приветствовал его поднятием руки и словами: – Заходи, Тихий. Общество приветствует тебя и ждет объяснений твоего долгого отсутствия. Уж не заболел ли?

– Нет, нет – всё в порядке, просто уставал, работая на жаре, да и у меня на чердаке стало как в финской бане – жарко и сухо, уходил ночевать в подвал –там прохладно, но крысы пищат и спать не дают: так и промучился несколько этих жарких дней, вот и заглянул к вам, может и переночую здесь, если можно.

– Переночевать всегда можно,– ответил Учитель,– лежанка есть, а ещё Хромой притащил кусок чистого поролона, так что будет тебе чистая постель, но это почти новоселье, а новоселье положено обмыть. Как ты считаешь, Тихий?

– Да, да, конечно, – сказал Михаил Ефимович, доставая из кармана брюк, припасенную по дороге сюда, бутылку водки и ставя её посередине стола, – это вам за прописку, так сказать, – продолжал он, укладывая стопки принесенных книг в свободном углу комнаты.

Общество бомжей оживилось и придвинулось ближе к столу, на котором сверкала чистотой и свежестью бутылка водки Михаила Ефимовича.

Учитель, привстав с кресла, взял бутылку, открыл её профессиональным жестом и разлил половину жидкости в стоявшие на столе стаканчики. Общество выпило и наступило удовлетворенное молчание.

– Да ты ешь, ешь – наверное, и не ужинал,– предложил Учитель Михаилу Ефимовичу, показывая на стол. – Мы уже совершили трапезу, с возлиянием святой воды, а ты у нас непьющий, но едящий, так что прошу к столу.

Михаил Ефимович не стал ждать повторного приглашения, взял табурет, и присев к столу начал молча поедать хлеб с колбасой, огурцы и помидоры, запивая всё это холодной водой из пластиковой бутыли, стоявшей здесь же, на столе.

– Конечно, с горячим и сладким чаем, этот ужин был бы более съедобным, – подумал он, – но эти бомжи, в отличие от него, не практикуют чай, вполне довольствуясь водкой и холодной водой.

Пока Михаил Ефимович поглощал свой ужин, Учитель, немного подумав, произнес: « Как говорится, все в сборе, кворум имеется и давайте посвятим этот вечер беседе о том, чего у нас нет и из-за отсутствия чего мы здесь и находимся. Речь, конечно, пойдет о деньгах, их роли вообще и в нашем обществе бомжей в частности.

Как всегда, доклад сделаю я, опираясь на обрывки когда –то заученных знаний из курса политэкономики марксизма – ленинизма и того, что сейчас пишут в газетах. которые мы добываем в контейнерах для мусора и иногда читаем в свободное время в этом нашем роскошном летнем жилище: да будет благословенна та компания, что забыла или не успела снести этот дом, но жильцов разогнала, освободив дом для нашего общества».

– И так, деньги! Что это такое, для чего они их место и роль в современном обществе потребления, которое строится в нашей стране и в мире.

Первоначально, деньги появились в древнем обществе людей, как средство для обмена товаров. Племенные общины, переселившись из пещер, занялись земледелием и скотоводством, защищая результаты своего труда: урожай и скот от соседних племен. Например, я вырастил пшеницу, какую-то часть урожая отдал племени, другую часть оставил себе и ближайшим родственникам на пропитание, но ещё часть