Игра ненависти и лжи - Л. Дж. Эндрюс

том, чтобы мы поискали кольцо еще немного.

По правде говоря, я почти верил, что Ивар его уничтожил. Эрика, казалось, считала это невозможным. Гуннар принял сторону принцессы, а не мою, и я за это чуть не вышвырнул его из гильдии.

Когда нервы улеглись и все остыли, я спрятался с Малин в комнате, которую нам выделил Никлас. Я крепко обнимал ее, обводя пальцем черты лица, пока на поверхности солнце садилось над Воем.

Она уютно устроилась на моей груди.

– Ты же не хочешь, чтобы я нашла то кольцо, так?

Я закрыл глаза и прижался поцелуем к ее носу.

– Я всегда хотел только одного: чтобы ты была в безопасности.

– Знаю. Но я все думаю о воспоминании моей матери, – сказала она. – Она сказала Йенсу, что, когда оно призовет меня, он должен помочь мне восстать. Кейз, я хочу убежать. Знаю, я трусиха, раз в этом признаюсь, но я хочу уехать. У меня есть ты, у нас есть наша сломанная, раненая семья. Я хочу найти себе жизнь где-нибудь в другом месте, но что-то говорит со мной. Некое чувство глубоко внутри велит мне остаться. Я не могу этого объяснить.

Я прижал ее еще теснее к своему боку.

– Я не понимаю Норн, да и судьбу, но какой бы выбор ты ни сделала, я буду с тобой рядом. Этого выбора они никогда не смогут меня лишить.

Она долго изучала мое лицо.

– Чего ты сейчас боишься?

– Что я провалился, – мой палец коснулся ее нижней губы. – Не важно, что мы выберем, боюсь, нет способа мне уберечь тебя по-настоящему.

– Ты же знаешь, что у меня такой же страх насчет тебя?

Я еще ближе привлек ее к своему телу. Она закинула ногу мне на талию, так что между нами не оставалось пустого места.

– Я не знаю, как быть королевой, Кейз. Я воровка памяти, а не член королевской семьи.

Я вздохнул и уперся щекой в ее лоб.

– А ты когда-нибудь читала сказку о четырех королевах?

Малин подняла голову.

– В воспоминании мама упоминала такую сказку. О чем она?

Я поморщился. Если ее умирающая мать сказала то же самое, то я не мог увернуться от правды, от которой убегал все эти годы.

– Сага гласит, что четыре королевы будут благословлены дарами, чтобы исцелить разрушенные земли. Выбор, преданность, честь и хитрость.

– Странные дары.

– Это Норны странные, – я хохотнул и крепче ее обнял. – Я ненавижу эту историю. Всегда ненавидел, потому что знал о твоей родословной, и я знаю тебя. Твоя преданность тем, кто тебе дорог, не знает себе равных.

– Значит, дара выбора или хитрости у меня нет, – игривым тоном проворковала она.

– Если сказка правдива, боюсь, выбор уже занят. Хотя ты вполне себе хитрая.

– Дар выбора занят? – Малин оперлась на локоть. – Ты о Севере говоришь?

Я пожал плечами.

– Я только знаю, что королеве фейри Ночного народа пришлось сделать немало выборов. Она выбрала полюбить чудовище и убийцу, который стал ее королем. Она выбрала быть королевой. Что до тебя, то мне ты была по-настоящему преданна. Дар, которого я по большей части не заслуживаю.

– Значит, если я – преданность, то надежда еще есть. В конце концов, Северной королеве же все удалось.

Я выдавил улыбку.

– Ценой немалой крови и потерь, но да.

Малин закрыла глаза, а затем поцеловала меня. Крепко. Требовательно. Ее теплый язык касался моего, и она прильнула к моему лицу так, словно я мог ускользнуть, если она отпустит.

Когда на мои щеки закапали ее слезы, она шмыгнула носом и отстранилась.

– Мне нужно, чтобы ты знал: я любила тебя всю свою осознанную жизнь. И никогда не было и дня – пусть даже ты был весьма раздражителен, когда мы вновь друг друга нашли, – чтобы ты этого не заслуживал.

– Я должен признаться, – сказал я. – Я тоже не знаю, что делать. Если эта сказка о королевах – правда, то я не хочу иметь с этим дела. Я не хочу этого риска для тебя, но клянусь, я не остановлюсь, пока мы не найдем способа жить той жизнью, о которой мы когда-то мечтали, Малли.

– В далеких королевствах, где нас никто не преследует и где нам не страшно.

Я улыбнулся, проведя губами по ее.

– Истории, в которых герои никогда не умирают, а боли не существует.

Малин запустила пальцы в мои волосы.

– Мое далекое королевство там, где ты, Кейз Эрикссон. Я думаю, сделаем, как говорит Раум. Подмечаем, планируем, смотрим, будет ли у нас хоть шанс, а потом уже решаем. Кто знает, может, Судьба пошлет нам знак.

Я усмехнулся. У Судьбы было паршивое чувство юмора, но если Норны нас отметили, то от их проделок не укрыться.

Я поцеловал ее и коснулся. Я терялся в ее теле, тепле, страсти, пока нас не захватил сон. На какой-то миг не было тревог ни о войне, ни о кольцах, ни о планах.

Были только мы. Так же, как и всегда.

Я не знал, как долго мы проспали, когда по коридорам гнезда Фалькинов протрубил рог. Я подскочил на кровати. Малин прижала руку к груди, пытаясь сориентироваться. Я выскользнул из-под мехов и поспешил одеться.

Фалькины и Кривы метались мимо меня по коридору, одеваясь на бегу, с оружием наготове.

Я ухватил Линкса за руку.

– В чем дело?

– Ночной дозор видел что-то в Вое. Они думают, это Ивар.

Мои кулаки сжались сами собой, и тьма обернулась вокруг рук и плеч. Малин вцепилась в мою руку, и ее яркие глаза выдали страх еще прежде, чем месмер успел почувствовать его вкус. Я поборол жгучее желание потребовать, чтобы она осталась здесь. Она все равно не послушает.

Я крепко сжал ее руку, и мы поспешили за остальными на поверхность.

Гнездо находилось недалеко от берега, но мои легкие горели от изнеможения к тому моменту, как в лицо ударил морской воздух. Раум стоял на краю прибоя и щурился в ночь. Нечто, напоминающее сотни мерцающих огоньков, приближалось. И быстро.

– Драккары, – сказал Раум. – Дюжины и дюжины драккаров.

– Ивар?

– Пока еще не вижу. Тут, мать его, темно.

Вдалеке прогудел рог. Такой, каким на войне возвещают о приближении армии. Если это была армия скидгардов, то с чего им об этом оповещать?

– Не сомневаюсь, что местная стража все это слышала, – сказал Никлас, подходя ко мне. Он натянул свою кожаную куртку и вгляделся в приближающие огни. – Но если они стягивают силы, то далеко не зайдут. Как оказалось, Бард Штром весьма хитро расставляет