Ворон. Кровавый глаз - Джайлс Кристиан

— Я знаю, кто ты такой, — сказал Веохстан и поморщился. — Благодаря этому я жив.

Мои мышцы ныли от тупой боли, голова просто раскалывалась от вчерашнего эля. Поэтому-то я и не заметил одинокого всадника, когда мы подошли к валу короля Оффы. Бьорн первым указал на фигуру, неподвижно застывшую на противоположном берегу реки Уай. Коричневый плащ всадника и гнедая лошадь сливались с темным деревом частокола.

— Возможно, это человек олдермена, пришедший проверить, удалось ли нам освободить мальчишку, — предположил угрюмый уэссекский воин, приветливо поднимая руку.

— Возможно, это валлиец, пришедший, чтобы плюнуть нам в глаза, — предостерег Пенда.

Однако всадник, похоже, и вправду был один. На равнине, лежащей по эту сторону стены, не росли деревья. Здесь никак не мог укрыться враг, лелеющий кровожадные замыслы. Мы осторожно, но без всякого страха вышли на восточный берег реки. Тут Веохстан узнал лошадь и стройную фигуру всадника, закутанного в плащ с поднятым капюшоном.

— Кинетрит! — воскликнул он и радостно улыбнулся, хотя его лицо с выбитыми зубами и заплывшими глазами выглядело ужасно. — Это Кинетрит!

Кобыла опустила голову к земле, увлекая всадницу вперед, громко заржала и начала кружиться так, что девушке пришлось резко натянуть поводья.

Веохстан упал.

— Спокойнее, парень, — сказал Пенда, приподнял юношу и закинул его руку себе на плечо. — Мы уже почти на месте. Ты скоро встретишься со своей сестрой.

Бурдюки, с помощью которых мы переправлялись через реку, валялись чуть дальше на берегу. Должно быть, Кинетрит увидела их и предположила, что на обратном пути мы будем пересекать Уай в этом же месте. Однако теперь бурдюки нам не потребовались. У Улафа на плече висел моток веревки. Он перекинул конец в самом узком месте реки. Кинетрит поймала его на противоположном берегу и крепко привязала к вывороченным корням упавшей ивы. Мы один за другим скользнули в воду и, хватаясь руками за веревку, перебрались на западный берег, насквозь мокрые.

Стену Оффы никто не охранял. При счастливом стечении обстоятельств мы должны были добраться до северных границ Уэссекса, не наткнувшись на мерсийское ополчение. Скандинавы снова заговорили о своих кораблях. Они горели нетерпением поскорее выйти в море. Однако скоро нам пришлось забыть о синем море, белокурых дочерях Ран, поднятых ветром, и о серебре, обещанном олдерменом Эльдредом.

Кинетрит бросилась на шею Веохстану, прижалась к брату, и ее одежда тотчас же тоже стала мокрой. По ее щекам текли слезы.

— Что ты здесь делаешь, Кинетрит? — строго спросил Веохстан, отстраняя сестру. — Ты с ума сошла? Это же опасно!

Девушка повернулась и посмотрела на меня впервые с того момента, как мы ее нашли, точнее сказать — она нашла нас. Я вспомнил черноволосую валлийку, которую изнасиловал, и у меня в груди заколотил молот стыда. Лицо Кинетрит было натянутым, глаза светились сомнением, и я понял, что она никак не могла подобрать нужные слова.

— Мой отец собирается вас обмануть, Ворон. Всех вас. — Кинетрит посмотрела на Пенду. — Он забрал книгу Евангелий и собирается через несколько дней отправиться за море.

— А как же то серебро, которое он мне должен? — спросил Сигурд, стряхивая с золотистой бороды капли речной воды.

Кинетрит не обратила на него никакого внимания. Она не отрывала взгляд от лица брата.

— Ну же, девочка? — нетерпеливо продолжал Сигурд. — Олдермен оставил мне то, что должен?

— Язычник, у тебя что, уши забиты ряской? — гневно бросила Кинетрит. — Отец собирается вас обмануть. Книга у него в руках. Он ее продаст. Без книги никаких денег не будет. Не рассчитывай на то, что отец расплатится с тобой сполна.

Сигурд выругался, а девушка повернулась к Веохстану и сказала:

— Книга ослепила отца, брат, лишила его здравого смысла. Он возомнил, что Евангелия, переписанные святым Иеронимом, сделают его богаче всех английских королей.

— Эти люди спасли мне жизнь, — сказал Веохстан, однако его лицо выдало, что он слишком хорошо понимал, почему Эльдред не захочет оставлять норвежцев, жаждущих отмщения, в сердце Уэссекса.

— Мы сдержали свое обещание, Кинетрит, — сказал я. — Многим пришлось заплатить за это своей жизнью.

Улаф вкратце перевел товарищам слова Кинетрит. Норвежцы начали громко ругаться, а уэссексцы испуганно озирались по сторонам. Они положили руки на рукоятки мечей, словно ожидая, что их сейчас перебьют на месте за предательство, совершенное олдерменом.

— Я скакала всю ночь, чтобы вас предупредить, — продолжала Кинетрит, обращаясь ко мне.

Ее лицо было бледным и осунувшимся. Глаза горели болью дочери, изменившей своему отцу.

— Времени у вас очень мало.

— Олдермен далеко не уйдет, — сказал я.

Наконец до меня в полной мере дошел смысл того, что сказала Кинетрит. Я почувствовал, как в жилах вскипала кровь.

— Он заплатит мне собственной головой! — прорычал Сигурд.

Его люди тоже высказали вслух свои кровожадные планы в отношении вероломного Эльдреда.

— Ворон, послушай, — взмолилась Кинетрит и тряхнула головой.

Глаза девушки стали влажными от слез.

— Отец послал людей, чтобы вас убить. Узнав об этом, я тотчас же поспешила к вам навстречу. Как ты думаешь, почему Сигурд получил половину серебра? Отец знает, что скоро заберет его обратно. Ворон, они уже идут. Вам нужно уходить. Убийцы скоро будут здесь!

— Но ведь с нами Веохстан, — напомнил я.

Сигурд хмуро смотрел на девушку. Он словно гадал, какие еще плохие известия у нее припасены.

— Как насчет вот этих людей? — добавил я, указывая на Пенду и последних уэссексцев, оставшихся в живых.

Кинетрит устало пожала плечами.

— Не думаю, Ворон, что отец верил в успех вашего предприятия. — Она взяла брата за руку. — Как и в то, что Веохстан жив. Сам подумай, кого он послал с тобой. — Девушка посмотрела на Пенду, но тотчас же отвела взгляд, полный стыда за отца. — Среди этих людей была лишь горстка его дружинников.

Пенда услышал эти слова и сплюнул, хотя вынужден был признать их справедливость. Эльдред не собирался жертвовать своими лучшими воинами из-за безумной затеи глупца.

«Подмастерья, ученики и женщины станут мельниками, кузнецами и оружейниками», — мысленно напомнил я себе.

— Другие сейчас спешат сюда, чтобы помешать Сигурду возвратиться в Уэссекс, — продолжала Кинетрит. — Священники заверили отца в том, что такова воля Господа. Они сказали, что землю необходимо очистить от языческой скверны.

Сигурд скорчил гримасу, тряхнул тяжелое копье и сказал:

— Собаки по-прежнему мочатся на деревья, Ворон. Жизнь продолжается как ни в чем не бывало. Мы завоюем славу и честь.