Война ведьмы - Джеймс Клеменс

— Стало быть, этот… этот Рагнарк… он теперь — часть тебя? Сайвин может вызвать его прикосновением в любую минуту?

Каст кивнул, жадно пожирая рыбную похлебку и черствый хлеб. Он заговорил с полным ртом:

— Мирая желают объединить свою мощь с мощью дрирендая в нападении на Алоа Глен. Если мы когда-нибудь надеемся прогнать Гульготу из наших морей, нам надо помочь ведьме достичь замка древних магов. — Каст собрал хлебом остатки похлебки из третьей миски. — А еще есть?

Сайвин, сидевшая рядом с ним и переодетая в сухую одежду, передала ему свою миску.

— Возьми мою.

Очевидно, подруге Каста, в отличие от Кровавого Всадника, есть не хотелось совсем. Она только откусила кусочек хлеба. Но, по крайней мере, волосы у нее высохли, она согрелась, и пепельный оттенок исчез с ее кожи. И все же молодая женщина явно нервничала и боялась. От каждого удара грома или сильной волны она буквально подскакивала.

Пиноррр встретил ее глаза и кивнул наверх.

— Ульстер, конечно, человек мрачный, но команда на корабле опытная. Мы выдержим шторм.

Сайвин отвернулась и смущенно прошептала:

— Под водой штормов нет. Бури, бушующие между морем и небом, никогда не беспокоят левиафанов. Мы просто уходим на глубину, и самые яростные шторма проходят у нас над головой, не трогая нас.

— Мирая всегда уходили от ураганов на глубину, — сказал Пиноррр. — И не только от ураганов, посланных разгневанными небесами. Когда Темный Лорд пришел в Аласию, они убежали и от этого шторма. Больше половины нашего флота, защищавшего вас, было уничтожено силами Черного Сердца. Тысячи дрирендая погибли, чтобы сотни мирая могли убежать в моря. В старых песнях и сказках мы все еще вспоминаем наших мертвецов, и о вас, о наших древних хозяевах, в этих песнях и сказках не сказано добрых слов. Так что убедить дрирендая встать под ваше знамя будет нелегко.

Каст подавился куском хлеба, откашлялся и сказал:

— Наших людей убивали не мирая. Это сделали Гульгота — и именно с Гульготой мы собираемся воевать. Вот что надо напомнить дрирендая.

Пиноррр откинулся на койке.

— Черное Сердце уже несколько столетий не беспокоил наши флоты. До тех пор, пока мы придерживаемся Вихревых Отмелей, его силы не трогают нас. Но теперь вы просите нас снова подставить глотки зубам его чудовищ. Для чего? Чтобы какая-то девчонка могла заполучить какую-то книгу? — Пиноррр уставился на Каста, наконец отодвинувшего от себя миску с похлебкой. — Я боюсь, что твое путешествие сюда, Каст, окажется напрасным. Я сомневаюсь, что Верховный Килевой отдаст тебе командование своим флотом.

— Что, если я смогу убедить Ульстера? Мой брат — килевой, он может повлиять на мнение других килевых.

Нахмурившись, Пиноррр отвернулся.

— Ульстер не поможет. Он уже не тот мальчик, которого ты оставил, Каст.

— Что ты хочешь сказать?

— После того, как ты ушел, на Ульстера обрушился весь гнев твоего отца. Твой отец, всю жизнь мечтавший о славе, очень сурово обращался с ним, как с единственным оставшимся сыном и наследником его фамильного имени. Он не прощал Ульстеру ни одной ошибки. В конце концов в мальчике что-то сломалось, и он вырос суровым человеком, лишенным сострадания, любителем причинять боль для собственного удовольствия. Он тебе больше не брат. Запомни это.

— Я не могу поверить этим словам, — сказал Каст.

Пиноррр заметил, что девушка-мирая, успокаивая Каста, взяла его руку в свою. Похоже, подумал он, этих двоих связывает нечто большее, чем магия.

— Мне очень жаль, Каст. После смерти твоего отца я делал для Ульстера все, что мог, помогал ему советами, обучал его, как управлять командой судна. Но я думаю, что то, что в нем сломалось, уже никогда не срастется снова. На мои советы он отвечает возмущенным негодованием. Обиду на отца он перенес на меня. — Пиноррр рассказал об обвинении, предъявленном Шишон.

Когда он закончил рассказ, лицо Каста было красным от гнева.

— Как мой брат мог вырасти таким трусом?

Пиноррр печально покачал головой.

— Не думай об этом, Каст. С этим покончено. Поскольку Шишон выбрала своим защитником Рагнарка, я не думаю, что Ульстер будет настаивать на смертельном поединке. Он рад будет забыть свои угрозы.

— Сейчас, — мрачно сказал Каст. — Но что будет потом?

— Мы поплывем по этим суровым морям, когда ветра принесут нас туда, — ответил Пиноррр, отмахиваясь от тревог Каста. — Я тебе рассказываю все это только для того, чтобы ты понял: дрирендая вряд ли прислушаются к вашей просьбе. И немногие вообще станут вас слушать.

— Но ваш народ принес клятву, — возразила Сайвин и указала на поблекшую татуировку на щеке Пиноррра. — Ради вашей свободы вы обещали послужить нам еще один, последний раз. И вот час настал. Мы призываем вас отдать ваш древний долг.

— Это старая клятва поблекшая и забытая, как краски на моей морщинистой шее. Уже давно никто не придает ей значения.

Лицо Каста горело внутренним огнем.

— Ты неправ, Пиноррр. У дрирендая нет выбора. — Он рассказал о магии, заключенной в татуировках, и о том, как Сайвин диктовала ему свою волю. — Татуировки связывают нас с мирая. Если мы нужны им, они принудят нас им служить. Верь мне, я это узнал на собственном опыте.

Вытаращив глаза, Пиноррр потрогал старого морского ястреба у себя на щеке.

— Значит, они снова поработят нас.

— Мы желаем не этого, — настаивала Сайвин. — И это вообще-то невозможно. Каждый из мирая может контролировать только одного из Кровавых Всадников. Я магически связана с Кастом и больше никем командовать не могу. Такая магия не позволит нам поработить весь ваш народ. Вас же в десять раз больше, чем нас.

Каст поддержал ее:

— Они бы предпочли видеть в дрирендая союзников, а не рабов. Мы так же мало интересуем мирая, как и они — нас. Они только просят нас сдержать клятву наших предков и объединиться против общего врага. После этого два наших народа могут расстаться, так как старые долги будут выплачены полностью.

— Если кто-нибудь выживет, — выдохнул Пиноррр, вспомнив роковые слова Шишон.

Каст наклонился ближе к Пиноррру.

— Должен быть какой-то способ убедить наш народ, заставить их хотя бы выслушать нас.

Пиноррр вздохнул и задумался над их словами. Каст, с горящими глазами под нахмуренными бровями, напоминал шаману об отце молодого человека, его старом друге. Пламя Верховного Килевого еще горело в его старшем сыне. Пиноррр никогда не мог отказать Верховному Килевому, особенно когда какая-нибудь идея или страсть пылала в его крови.

Потирая подбородок, Пиноррр негромко пробормотал:

— Может, и есть способ. — Он почувствовал, что вот-вот предаст свой народ и обречет его на путь рока. Но сердце говорило ему, что Касту следует доверять.