Артефакт острее бритвы - Павел Николаевич Корнев

Боцман с «Девятого вала»! Скажешь, совпадение?

У меня учащённо забилось сердце, но от азарта, не от испуга. Когда мы с Беляной косоглазого буфетчика в оборот взяли, амулет не сработал — значит, управлялся он не вложенным заклинанием. Значит, вчера где-то неподалёку от «Драного попугая» ошивался подручный Сурьмы.

Огнеяр или Крас, Крас или Огнеяр — вот в чём вопрос!

Как бы то ни было, своего возбуждения я ничем не выдал и беспечно пожал плечами.

— Да какая разница? Мне-то что с того?

Священника такой ответ нисколько не устроил.

— Дело жаркое вышло. У стрельцов без убитых обошлось, но раненых хватает. Ко мне возникли вопросы. Вот я и задумался, а не было ли там злого умысла? А ну как осведомитель какие-то свои цели преследовал, да ещё и руки погреть на этом деле решил?

Наверное, я мог бы и дальше продолжать отпираться, но злить отца Шалого показалось неразумным. Он и без того с каждой моей фразой раздражался всё сильнее и сильнее.

Я пошарил в кармане и выставил на стол стопку в пять червонцев, передвинул их собеседнику. Тот оскалился.

— Не терплю полумер!

Пришлось присовокуплять к пятидесяти целковым ещё столько же. Опустошил свой кошелёк едва ли не дочиста, зато отец Шалый определённым образом расслабился. Может, и до того лишь брал меня на пушку, но деньги — это только деньги, их всегда заработать можно, а вот умаслить затаившего зло священника куда как сложнее. Пусть здесь у него влияния и немного, но рано или поздно в Поднебесье вернусь, а там дела совершенно иначе обстоят.

— Так что с облавой? — спросил я, сочтя теперь себя вправе задавать вопросы.

— А что с облавой? — вроде как удивился Шалый и пуще прежнего заработал ложкой. — Ватага подобралась лютая, все сплошь в розыске — клейма ставить негде. Стрельцы их на пять тысяч наградных набили.

— Поделились, надо понимать?

— Не без этого.

Я кивнул и поднялся из-за стола.

— А что же не доел? — озадачился священник. — Нешто аппетит пропал?

— Именно так, отчим, — буркнул я. — Всего хорошего!

Обращение определённо пришлось Шалому по душе, он довольно хрюкнул и уже в спину мне произнёс:

— Всегда открыт для взаимовыгодного сотрудничества! Обращайся!

Я обернулся и кивнул.

— Тоже не забывайте.

— Всенепременно!

Короткой дорогой от клуба тайнознатцев до двухэтажного дома на пересечении Восточной и Арсенальной я сходил трижды. Пару раз прошёлся сам, затем проделал этот путь в компании Беляны.

Начинавшийся у Арсенальной улицы узенький проход меж домами и подворотня на противоположной стороне квартала для засады подходили мало, а вот небольшой дворик-колодец в глубине застройки годился для разговора по душам едва ли не идеально. Три закрытых ставнями окна, наглухо заколоченная досками дверь чёрного хода и пара тёмных ниш, где можно было укрыться при появлении случайного свидетеля, обеспечивали достаточное уединение. Большего и желать не приходилось.

И всё же Беляна засомневалась.

— Уверен, что это хорошая идея?

— Я отвлеку, ты застегнёшь ошейник, — беспечно пожал я плечами. — Проще пареной репы!

— Я не о том, Лучезар! — отмахнулась девчонка. — Точно игра стоит свеч? Он ведь тебе этого не спустит! Непременно в бутылку полезет и отквитаться попробует!

Сомневаться в этом не приходилось, да только у меня с предводителем школьных босяков и без того отношения были хуже некуда, чтобы всерьёз беспокоиться об очередном обострении.

— Или зарежешь потом? — прищурилась Беляна.

Рука бы точно не дрогнула, но вешать на себя очередной труп и не абы чей, а тайнознатца, с которым в ссоре ещё со школьных времён, откровенно не хотелось. Так и самому в Мёртвой пехоте недолго очутиться. И это если с виселицей разминуться свезёт.

— Не придётся! — скривился я в ухмылке. — Завтра распределение: я здесь останусь, он — нет. Конец истории!

Беляна покачала головой.

— Наставники и старшие ученики продолжат работать в форте инструкторами, — заявила она. — Долян всё это время адептов натаскивал. Ты не знал?

Я покачал головой.

— Не знал.

— И самое главное: а что ты, собственно, хочешь от Доляна узнать? — насела на меня девчонка. — Так ли тебе важно, кто нашептал ему, что Лучезар в немилости у родичей? Да вас тот же Цареслав мог стравить! С его связями разузнать о внутренних дрязгах рода Огненной длани не составило бы никакого труда!

— А если это был не Цареслав? Если тот, кто письмо в бурсу подкинул? Мне нужна ясность!

— А ты её получишь — эту ясность? Уверен, что Долян разоткровенничается только из-за того, что на него рабский ошейник нацепили? Или ты его на куски кромсать собираешься?

— Есть чем надавить! — отрезал я. — Всё как на духу выложит, сучонок! И язык за зубами потом держать будет!

Черноволосая пигалица вопросительно изогнула тонкую бровь, и я пояснил:

— Они в карты жульничали и обчистили не кого-нибудь, а Девясила! Я это видел и готов своими воспоминаниями поделиться с наставником.

— Они?

— Угу, на пару с Красом отработали.

— За такое и на дуэль вызвать могут, и в Мёртвую пехоту законопатить, — заметила Беляна, а потом как-то очень уж вкрадчиво произнесла: — Лучезар, я всё понимаю — тебе хочется расквитаться, сломав Доляна через колено, но стоит ли городить огород?

— Мне нужна ясность! — отрезал я.

Черти драные! Огнеяр или Крас, Крас или Огнеяр?

Я должен знать наверняка!

— Проще от обоих избавиться и Доляна в это не впутывать! — заявила Беляна. — Сам же потом у него на крючке окажешься! А если он тебе ничего не скажет или соврёт, да ещё и предупредит того, кто ему о трениях Лучезара с родичами шепнул? Об этом ты подумал?

Всё это лежало на поверхности, риск угодить впросак был и в самом деле немал, но что мне ещё оставалось? Ждать очередного нападения?

Вздор! Не в моём положении действовать от обороны! Я просто не успею в достаточной степени развить свои способности — рано или поздно меня прикончат. Единственная возможность уцелеть — это устранить источник опасности. Лучезара и Грая не отыскать, до Сурьмы не дотянуться, но вычислить и прикончить подручного магистра алхимии мне вполне по силам. Да — это опасно и чревато серьёзными осложнениями, но чем раньше разберусь с ним, тем лучше.

— Послушай, Лучезар! — заладила девчонка. —