Негласные войны. История специальных служб 1919-1945. Книга вторая. Война. Том первый - Игорь Иосифович Ландер

секция радиоконтрразведки во главе с капитанами Мармиером и Чападо. Эта структура была настолько законспирирована, что официально нигде не значилась и наименования, даже кодового, не имела. 28 октября 1939 года польская группа сумела дешифровать первую германскую радиограмму.

Несмотря на этот частный успех, общая обстановка оставалась неблагоприятной. Большой проблемой оказалось даже получение исходных, закрытых текстов. Определенную роль сыграли развернутые в ноябре 1939 года по просьбе правительства Люксембурга на его границе с Германией 10 радиоразведывательных постов, укомплектованных французскими офицерами и люксембургскими техниками. Однако отсутствие подобных точек в Бельгии, правительство которой дорожило нейтралитетом своей страны и категорически запретало любые действия подобного рода, существенно снизило потенциальные возможности выноса аванпостов на территорию буферных государств и, в конечном итоге, не позволило им выполнить ожидаемые задачи. Как известно, благие намерения не спасли Бельгию от германской агрессии, однако осенью 1939 года предсказать такой поворот событий было трудно. Еще хуже обстояло дело с вскрытаем шифров “Энигмы”. Несмотря на актавную работу секции “Д” и польских криптографов, персонал центра “Бруно” впервые добился успеха в этой области лишь 17 января 1940 года, причем вскрытым оказалось далеко не актуальное сообщение от 28 октября 1939 года.

В общем, в период “странной войны” французская разведка работала в условиях практически полного отсутствия источников информации, что и предопределило низкий уровень результатов ее усилий. СР безошибочно предсказала военному командованию спокойную зиму 1939/1940 годов, но не сумела вскрыть ни масштабов производившихся в этот период приготовлений вермахта к блицкригу, ни направления его главного удара, что в конечном счете и оказалось фатальным. Неверная оценка итогов польской кампании породила у французов ложное ощущение безопасности. Укрепления “линии Мажино” казались им абсолютной гарантией от внезапного удара со стороны Германии, а потому силы разведки разбрасывались на второстепенные театры. 2-е и 5-е бюро активно действовали на таких вспомогательных направлениях как Средиземное море или Северная Африка. Немалые ресурсы были брошены на проработку вполне серьезно рассматривавшейся в Париже возможности вторжения французской армии в СССР в районе Баку. Трудно представить более наглядную иллюстрацию слепоты правительства Третьей республики, стоявшей на пороге краха, однако из-за далекой советско-финской войны собиравшейся подвергнуть бомбардировке гигантскую и мощную в военном отношении державу! В иной обстановке это могло бы выглядеть курьезом, но последовавшие менее чем через полгода драматические события исключают подобный взгляд на ситуацию.

Одновременно, как ни странно, разведка повинна и в четырех ложных тревогах из двенадцати, объявлявшихся во французской армии в течение зимы 1939/1940 годов, с каждой из которых боеготовность частей все более снижалась. О наступательном духе в войсках давно забыли, упадок и разложение Третьей республики отразились на ее вооруженных силах в целом и на разведывательных службах в частности. Это привело к тому, что тщательно подготовленный немцами удар в Арденнах оказался для военного командования полной неожиданностью. 2-е бюро сильно дезориентировало его, сообщив, что у голландской границы сосредоточены 37 дивизий вермахта, а у люксембургской — 26, тогда как в действительности их было соответственно 29 и 45. Единственным источником, дававшим близкую к действительности информацию, была агентура, однако ей не верили и предпочитали руководствоваться вычисленными цифрами. Справедливости ради следует отметить, что начальник 2-го бюро генерал Морис-Анри Гоше несколько раз пытался обратить внимание главнокомандующего на существующую опасность, но тот игнорировал все исходившие от разведки слабые и неуверенные предупреждения. В дальнейшем, после поражения Франции, он подаст в отставку, хотя поражение 1940 года отнюдь не являлось провалом исключительно разведки. Даже захват Дании и Норвегии не научил французское командование ничему. Третья республика сама готовила свою катастрофу.

Справедливости ради следует отметить, что просчитались не только французы, но и англичане, и голландцы и бельгийцы. Последние оставили без внимания и сочли психологической операцией случайно попавшие к ним документы 8-го авиакорпуса люфтваффе, содержавшие план наступления на Бельгию. Это произошло после вынужденной посадки вблизи Машелона сбившегося с курса немецкого самолета, который вез майора германских ВС Ханнеманса и двух офицеров генерального штаба вермахта.

2. ПОРАЖЕНИЕ

День 10 мая 1940 года продемонстрировал, что вермахт достиг абсолютной стратегической внезапности и при этом гарантировал свой тыл заключенными с Советским Союзом двумя договорами о ненападении и о дружбе. На рассвете 136 дивизий вермахта нанесли внезапный удар по 135 дивизиям противника, из которых французских было 94, английских — 10, бельгийских — 22, польская — 1, голландских — около 8. При кажущемся равенстве сил немцы имели абсолютное превосходство в танках, поскольку против 3 бронетанковых и 3 легких механизированных дивизий французов располагали 10 танковыми дивизиями, которые с воздуха поддерживали 3800 самолетов люфтваффе. Германская армия нанесла обходной удар через Голландию и Бельгию и избегла риска увязания в затяжных и кровопролитных боях по прорыву “линии Мажино”. Это решение было принято на основании изучения добытой абвером в августе 1939 года схемы укрепленных районов, показавшей их низкую плотность на границе с Бельгией и ставшей исходной точкой планирования кампании 1940 года. 14 мая капитулировала голландская армия, 17 мая немцы заняли Брюссель. С ходу форсировав Маас, 1200 танков группировки фон Клейста прорвались через Северную Францию и вышли к побережью в районе Кале.

Главные силы союзников в количестве свыше 40 дивизий были окружены вблизи Дюнкерка и прижаты к морю, стратегическими же резервами, как выяснилось, Франция не располагала. Оборона страны оказалось полностью дезорганизованной. Дороги забили потоки беженцев, перемешанных с бросившими оружие солдатами из разбитых частей, а с воздуха их бомбили и обстреливали немецкие самолеты. Связь и управление войсками были нарушены, транспортные коммуникации перерезаны. Фронт рухнул. Отдельные контратаки боеспособных французских частей не могли изменить ситуацию в целом, а в это время союзные войска с 26 мая по 4 июня спешно эвакуировались из района Дюнкерка через пролив. 215 тысяч англичан и 123 тысячи французов и бельгийцев сумели ускользнуть на Британские острова, еще 58 тысяч своих войск англичане вывезли ранее. Все тяжелое вооружение и оснащение разбитой армии было брошено и досталось немцам, в плен попали 40 тысяч французских солдат и офицеров. Из прикрывавших и обеспечивавших эвакуацию 693 английских кораблей и плавсредств 224 были потоплены, еще столько же повреждены, при этом потери немецкой авиации составили всего 130 самолетов.

Британская пропаганда объявила дюнкеркскую катастрофу большим успехом, позволившим спасти армию для дальнейших сражений. Фактически же англичане и прибывшие в страну французы и бельгийцы были совершенно небоеспособны из-за отсутствия тяжелого вооружения, а эвакуация, которую в данном случае было бы правильнее именовать бегством, никогда не считалась способом боевых