Ступень вторая - Инди Видум

меня пытаются надуть и когда покушаются на моих близких людей. Если этого больше не будет, то у нашего клана к вашему претензий не останется.

Я чуть придавил голосом и с удивлением увидел, как с Глазьева слетает спесь и появляется страх. Впрочем, страх оказался не настолько велик, чтобы визитер не попытался побороться за свои деньги.

— Случившееся в салоне было лишним, — буркнул он.

— Я понятия не имею, что случилось в салоне, — с издевательской улыбкой ответил я. — Но я уже перечислял то, что было лишним в наших с вами отношениях. Повторять не буду.

— И все же, Ярослав Кириллович, давайте пересмотрим условия договора. Они, признаться, кабальные.

— Видите ли, Егор Дмитриевич, — задумчиво прищурился я, — если бы вы пришли сразу с таким предложением, возможно, я бы пошел вам навстречу, потому что в моих планах не было заводить врагов. Но вы сначала попытались меня обмануть затем убить меня и моих друзей, потом моих близких, а когда и это не получилось, решили лишить меня моих заработанных честным трудом денег. Сегодня первую половину дня я потратил на всякую ерунду. Я занятой человек, Егор Дмитриевич, и мое время стоит больших денег. Так что нет. Это моя компенсация за моральный и материальный вред. Но вы всегда можете сэкономить, женив сына на Ермолиной.

— Вы же понимаете, Ярослав Кириллович, что нашему клану этот брак невыгоден? — сквозь зубы спросил он.

— А как же любовь, Егор Дмитриевич? О которой мне Роман Егорович втирал?

— Издеваетесь?

— Есть немного. Но я согласен взять откупные не деньгами, а услугами. Подумайте, Егор Дмитриевич, чем ваш клан может быть полезен нашему, и тогда приходите с внятным предложением и без угроз. Возможно, тогда мы перепишем договор.

Взгляд Глазьева мне не понравился: оценивающе-испытующий. Похоже, он увидел в моих словах совсем не тот смысл, который я вкладывал. И сейчас он всерьез прикидывал, не будет ли дешевле отдать мне оговоренные миллионы или даже женить сына на Ермолиной.

Это отметил и Серый, который с подозрением спросил меня, сразу как Глазьев ушел:

— А на что ты собрался разменивать наши деньги?

— Пока не знаю, — ответил я. — Но особо обострять отношения с Глазьевыми не хочу, поэтому пусть думает, как выкрутиться.

Глава 33

От дальнейших разговоров я ушел, запершись в лаборатории. И полог защитный поставил, чтобы уж точно не мешали. Если буду нужен очень срочно — знают, как ко мне достучаться, а мелочевка терпит. Эликсир остыл как раз до нужной температуры, поэтому ложился идеально, слой за слоем, между подсушиванием которых я доводил до ума телефоны, внося те изменения, которые требовались по уже проведенным испытаниям. Поэтому, когда база была собрана, телефоны оказались тоже готовыми к проверке.

Для нормальной проверки качества связи телефоны требовалось отдалить друг от друга на расстояние побольше, чем в нашей квартире, поэтому я решил совместить полезное с полезным, тем более что это уже назрело.

Выйдя из лаборатории, я сразу услышал голос Олега, который неплотно прикрыл дверь в кабинет, из-за чего все желающие оказывались в курсе его переговоров с пациентом. Надо же, у кого-то межклановые разборки вовсю идут, а кому-то эти разборки до лампочки. Хотя… Глазьев наверняка притормозит, если не захочет неприятностей уже на своих металлургических предприятиях. Металл тоже стареет, причем очень быстро, если правильно подтолкнуть.

Я быстро поставил защиту от прослушивания и повернулся Серому с Иваном, которые сидели на диванчике и восторженно внимали речи Олега, который доказывал пациенту, что цена услуги определяется исключительно ее востребованностью, а все другие факторы — вторичны. И если уважаемому господину не нравится предъявленный счет, то он может идти на… К другому стоматологу, который не сможет оказать столь же квалифицированные услуги, а значит, рано или поздно господин останется без зубов.

— Народ, вы не забыли, что при открытой двери слушать можете не только вы, но и вас?

— А мы не болтаем, — ответил Серый. — Только слушаем. Можно сказать, мы берем важные уроки по торговле у Олега Николаевича.

— Ты сам кому хошь эти уроки дашь, — усмехнулся я.

— Не скажи. Я обнаружил новый работающий прием.

— Ладно, ученики. Дело есть. — Я вручил каждому по трубке. — Мой номер — один, Сергея — два, Ивана — три. Вань, ты остаешься здесь и ждешь нашего звонка, мы с Сергеем берем Тимофея и едем к нему домой.

— А может, я тоже домой? — предложил Иван. — Вряд ли Глазьевы сейчас рыпнутся на нас.

Я отрицательно покрутил головой.

— Рисковать не хочу. Глазьев даже не говорил о перемирии. Он просто отступил, но это не означает, что он не затаится и не ужалит, понял? Получишь защитный артефакт, тогда пожалуйста. Я понимаю, этот диван — не самое удобное место для сна, но лучше лежать здесь, чем в гробу. В гробу — это еще хороший вариант, потому что после некоторых заклинаний хоронить нечего.

— Умеешь ты обнадежить, — вздохнул Иван.

— Вань, пару дней посидишь — не облезешь, — заключил Серый. — Я за Тимкой.

Он утопал, а я сказал нашему юристу:

— Я тебе защиту сделаю сразу после Сереги. Не боись, никто тебя не достанет. Только заряжать не забывай приносить.

Но для себя в памяти сделал зарубку, что нужно будет в артефакты еще маячок встроить, потому что даже те члены нашего клана, кто маги, нескоро смогут отбиться от большой группы, а уж те, кто не маги…

Серый с Тимофеем спустились быстро, и мы уехали. Мама пыталась нас задержать и накормить, но Тимофей рванул к двери так, что я еле успел его придержать и ответил, что мы не голодны и единственное, в чем нуждаемся, — прогуляться в хорошей компании. Она хотела сказать что-то еще, но тут из кабинета вышел Олег и попросил вести беседу потише, потому что у него пациент. Мы воспользовались паузой и сбежали.

— Хорошая у тебя мама, — сказал Тимофей уже в машине, — только постоянно пытается накормить.

— Скучно ей просто так сидеть, — заметил Серый. — Вот и ищет себе занятие.

В этом они были правы: оказавшись в вынужденном заточении, мама принялась готовить прямо-таки в конских масштабах, хватило бы прокормить и куда более многочисленный клан, возникни такая необходимость.

— Ничего, очистим поместье — будет ей чем заниматься,