Мальчик из будущего: Мальчик из будущего. Отрок. Новик - Владимир Геннадьевич Поселягин

при мне, видимо, вернулся на стул, на котором ранее сидел, я услышал тот же скрип, что и раньше.

Через некоторое время качка пошла на спад, похоже, мы вошли в бухту или в порт. Довольно скоро, почти сразу после того, как я почувствовал касание борта к пирсу, за мной пришли. Ноги не развязывали, положили на носилки и, похоже, прикрыли простыней – я почувствовал касание ткани. Когда меня выносили наружу, то приподняли, чтобы носилки прошли над бортом. Этим я и воспользовался, перекатился и перевалился через борт носилок. Идиоты, не стали меня страховать привязными ремнями. Удар о край борта грудью выбил у меня весь воздух из легких, но своего я добился, с шумом обрушился в воду у борта судна. Почти сразу прозвучали крики команды, и в воду с шумом прыгнуло несколько человек, я это слышал, медленно погружаясь на глубину. Меня грубо схватили за плечо и потянули вверх. Я почти захлебнулся, однако меня вытащили, так что я начал кашлять, но мокрая ткань и так плотного мешка облепила лицо, и я задыхался. Это увидели, поэтому прозвучал приказ, и с меня содрали мешок. Именно этого я и добивался своим прыжком. На воде меня держали трое. Один матрос британского флота и двое гражданских. Судно действительно оказалось небольшим патрульным. У борта столпились военные моряки, и стояли двое мужчин. Один здоровый, с перебитым носом и в шляпе, тот самый охранник, что сопел в каюте, а рядом невысокий рыжеволосый джентльмен, он-то и командовал людьми, отдавая распоряжения. Думаю, это тот самый мистер Хилл. Я запомнил тебя, тварь.

Потом меня вытащили из воды, погрузили в какой-то фургон, но что было дальше, не помню – мне сунули под нос тряпицу со знакомым запахом эфира, и я вырубился. Реально идиоты, еще на катере это нужно было сделать, тогда мой фокус бы и не прошел.

* * *

– Какой, однако, вы упорный, мистер Ларин, – вытер уже грязным платком пот на лбу один из моих следователей, которые вели допрос.

Вопросы были стандартными – все о будущем. Все, что помню. Их интересовало все, что я знал о Британии, все их взлеты и особенно падения. Обломались. За трое суток, что шли допрос и пытки, я не ответил ни на один вопрос. Если бы меня пытали по-серьезному, сломался бы, но видимо, до крайности доводить приказа не было. Пока терпел, хотя и ходил по краю кромки. Пытали электричеством, следователь в ход свои пудовые кулаки не пускал, хотя было видно, что очень хотел. Так что за эти три дня он меня фактически пальцем не тронул, но вот ожоги от электродов…

– Давай, – кивнул безымянный следователь, и его помощник, подойдя, прижал к моей груди два электрода и включил переключатель, подавая электричество. Я снова закричал и затрясся, а эта тварь продолжала поворачивать переключатель, увеличивая разряд тока. Темнота и далекие голоса на заднем фоне:

– Ну вот, ты снова его вырубил, – сказал следователь помощнику.

– Вся грудь в ожогах от проводов, а молчит. Упорный.

– Ничего, сломаем, всех ломали. Давай ведро воды.

Тут я почувствовал, как на меня вылили ледяную воду, поэтому очнулся и затряс головой, отфыркиваясь. Ничего в помещении не изменилось, серая бетонная коробка со сливом в углу, куда с шумом устремилась вода с меня и с пола. Вентиляционная шахта под потолком, железная дверь и яркая лапочка под потолком. Кроме привинченного к полу деревянного стула, в помещении больше ничего не было. Разве что аппаратура на колесиках, та самая, которой меня пытают. Черт, как же грудь болит, вся в пятнах и полосках от ожогов. Оба урода были тут же. Следователь разве что закатал рукава рубахи, в который раз являя моему взору обросшие жесткими рыжеватыми волосками руки. У палача ничего не изменилось, как находился в коричневой пиджачной паре, так и оставался. Интеллигент хренов, под джентльмена играл.

В это время дверь скрипнула, и в помещение ворвался сухонький старичок с дорогой эксклюзивной тростью в руке и в не менее дорогой одежде. Увидев, как я трясу головой, стряхивая воду, все еще стекающую с меня, он разорался и стал отвешивать тростью тумаки обоим присутствующим в комнате британцам. Я на это смотрел с откровенной насмешкой. Фокус с плохим и хорошим полицейскими я хорошо знаю, все ждал, когда «хороший» появится, и вот дождался. Отругав обоих палачей, старик подскочил ко мне.

– Юноша, вы в порядке? Мы только что узнали о творимом безобразии.

Руки и ноги у меня были привязаны, однако когда я бился в судорогах от разрядов тока, веревки на одной из ножек стула ослабли, и правой ногой я уже мог пользоваться. Поэтому выдернув ее из петли и прижав колено к груди, со всех сил распрямил, нанеся удар босой стопой в лицо старику, отчего тот отлетел к стене и сполз на пол явно без сознания. Оба моих палача на миг застыли в шоке, после чего бросились к старику и засуетились вокруг него, да так, что я понял – он большая шишка. Очень большая шишка. Все это они проделывали под мой злорадный смех.

– Мертв, виском о стену ударился, мгновенная смерть, – вставая, сказал помощник следователя.

– Быстро доложи, – приказал следователь и занялся моей ногой. Я не сопротивлялся, так что он снова ее привязал.

В это время в помещение вошли два стильно и дорого одетых мужчины, старика вынесли, а они, осмотрев меня, поинтересовались у следователя:

– Молчит?

– Нам известно, что он знает английский, но за все время, что мы вели допрос, ни слова не услышали. Очень серьезный клиент. Я даже полость рта проверял, язык на месте, он может говорить, но не хочет, а у меня нет приказа проводить серьезный допрос, калечить запретили.

– Ничего, уже поступил приказ отправить его в нашу лабораторию. Заговорит, правда, после этого он навсегда останется слюнявым идиотом, – усмехнулся мужчина и, подойдя ко мне, наклонился ближе и, зло усмехнувшись, добавил: – Раз ты с нами не сотрудничаешь, значит, и другим не достанешься.

Резко мотнув головой вперед, я лбом боднул его в переносицу. Тот упал, обливаясь кровью. Нос всмятку, перелом гарантированный. Ко мне подскочил следователь, но бить не стал, а прижал к лицу тряпицу со знакомым запахом, через несколько секунд сознание у меня поплыло, глаза закатились, и я снова вырубился.

Очнулся я достаточно быстро, это стало ясно по тому, что меня, крепко удерживая за руки, несли по коридору, босые ноги волочились по полу, голова упала на грудь. Когда следователь прижимал