Охота на орлов - Бен Кейн

– Как там люди? – спросил Тулл. Он отвечал за всю когорту, но между ним и Фенестелой «люди» всегда означало его центурию.

– В холоде, в сырости и в голоде. А так не слишком плохо. – Фенестела посмотрел серьезно. – Не волнуйся. Они пойдут за тобой и будут биться. Но они оценили бы, если б ты заглянул к ним.

Тулл довольно рыгнул.

– Скоро зайду.

– Хочешь, я пойду с тобой?

– Нет. Посиди у огня. Отдохни. – Фенестела начал протестовать, но Тулл прорычал: – Ты устал не меньше меня, если не больше. Воровать провизию – утомительное занятие, как мне говорили.

– Ха! За такие слова вызывают на поединок.

– Мы с тобой слишком стары для этого, – сказал Тулл, подталкивая опциона к своему одеялу. – Останься. Сядь. Это приказ.

– Слушаюсь, центурион, – шутливо ответил Фенестела, но взгляд его был полон благодарности. – Я приберегу это до твоего возвращения. – Неизвестно, откуда у него в руке появился маленький кожаный мех. В нем что-то весело и притягательно булькнуло. – На вкус как уксус, но внутри от этой штуки разливается тепло.

– Я знал, что правильно делаю, продвигая тебя в опционы, – сказал Тулл, усмехнувшись.

Может, ему все-таки удастся немного поспать.

Оставив Фенестелу у огня, Тулл побрел по грязи, разбирая дорогу в отсветах солдатских костров. Как всегда, он коротко переговорил со всеми центурионами и встречными солдатами, чтобы убедиться, что те не пали духом. Тулл не знал, поступают ли так же командиры в других когортах, но надеялся на это. Только случайность или прихоть Фортуны спасла глупцов из Двадцать первого и Пятого от полного уничтожения.

Побывав во всех центуриях, кроме одной, и пообщавшись со всеми центурионами, он шел теперь к тому месту, где размещалась его личная часть. После товарищеского общения с людьми страшная усталость немного отступила. Тулл шагал между контуберниев, отвечая на шутки и хваля отличившихся в бою солдат. Его тронуло, что многие, несмотря на скудость рациона, предлагали ему пищу и вино.

– Я уже хлебнул, парни, да и отнимать последнее у таких негодяев, как вы, это уже слишком, – ворчал он, а солдаты в ответ смеялись.

– Сегодня было трудно, братья, а завтра будет еще труднее. Наши потери разожгли аппетит варваров, – говорил Тулл каждой группе легионеров. – Многие из нас получат ранения. Некоторые присоединятся к нашим товарищам в Гадесе. Просто держитесь вместе, и мы выберемся из этой топи. Я буду с вами на каждом шагу этого проклятого пути. И мой витис будет со мною, так что глядите!

Обычно, когда Тулл упоминал свою палку из виноградной лозы, солдаты вздрагивали, смотрели сердито или отводили глаза, но в этот вечер они отвечали громкими возгласами одобрения. Довольный, он шагал к своей центурии, подходя наконец к контубернию, в котором числились Пизон и Вителлий. Перед тем как приблизиться, постоял в темноте, наблюдая за семью солдатами, беседующими у костра.

Тулл всегда был против того, чтобы заводить любимчиков среди легионеров, но те, что служили с ним в Восемнадцатом, занимали в его сердце особое место. Долговязого Пизона и его друга, острого на язык Вителлия, Тулл ценил выше остальных, и действия Пизона в этот день только подтвердили его правоту. Саксу и Метилия он также числил на особом положении, поскольку они помогали спасать семью Дегмара.

Бедняга Сакса… Как и Амбиорикс, седой погонщик, он погиб. Каждого, кому не повезло оказаться в обозе, постигла та же ужасная судьба. Если Сакса и Амбиорикс не стали пищей для червей, то сейчас их мучают варвары… Тулл надеялся, что они уже мертвы.

– Приветствую, братья, – сказал он, выходя на свет. Солдаты начали вставать, но командир махнул рукой: – Отдыхайте спокойно.

Они улыбались ему и смотрели, как щенки, – и сердце Тулла растаяло.

– Как прошел день? – спросил он, подходя к потрескивающему костру.

– Нормально, центурион.

– Неплохо, центурион.

– Бывало и хуже, центурион.

Тулл глянул на Вителлия – тот помалкивал.

– А у тебя?

– Я насквозь промок, центурион. И полуголодный. Нос мне разбил какой-то ублюдок, – отвечал Вителлий, сердито глядя на Тулла. – Спереди я поджарился, спасибо огню, а спина замерзла… Ах, да, Сакса мертв. Ну а так со мной все прекрасно, центурион. Благодарю за заботу.

К удивлению легионеров, Тулл захохотал.

– Ты честен, как всегда, Вителлий. Я мало чем могу тебе помочь.

– Я и не думал, что можешь, центурион, – пожал плечами легионер.

– Готов к завтрашнему дню? – спросил Тулл.

– Ты знаешь, что готов, центурион.

Командир с удовольствием посмотрел на него и повернулся к Пизону:

– Как твоя голова?

– Болит, центурион. – Пизон криво улыбнулся.

– Шагать сможешь?

– Да, центурион, и сражаться.

– Ты хороший человек. Если б не ты, то… – Тулл обнаружил, что ему не хватает слов. – …Меня здесь бы не было. Благодарю.

– Каждый из нас сделал бы то же самое, – возразил Пизон.

– Может быть, но сегодня это сделал ты. Ты спас мне жизнь. – Тулл смотрел в глаза своему бойцу. – Я этого не забуду.

Тот сдержанно кивнул.

– Центурион.

– Теперь я вас оставлю, – сказал Тулл. – Отдохните. Завтра будет не до шуток. На всякий случай спите в доспехах. Арминий хитрее лисы.

Когда Тулл шел назад к Фенестеле, мысли его были заняты вождем херусков. Казалось невероятным встретить Арминия спустя долгие годы, и очень обидно было скрестить с ним оружие, терять из-за него людей – да так и не убить шлюхиного сына. «Должно быть, богини судьбы сидят там наверху, смотрят на меня и все еще смеются, – подумал Тулл, зло посмотрев на небо. – Жалкие греческие сучки… Вы разделили нити наших судеб на шесть лет, потом свели их вместе, и они соприкоснулись, и снова разделили – еще до того, как я получил возможность уложить продажную тварь в грязь… Дайте мне еще один шанс, и я его не упущу», – пообещал он.

Тулл крепко спал и видел чудесный сон, в котором присутствовала Сирона. Ему наконец-то удалось уговорить ее, и она легла с ним в постель, когда в грезы ворвался громкий крик. Во сне получалось так, что кто-то кричит за дверями комнаты Сироны или на лестнице, ведущей в гостиную таверны. Тулл постарался не обращать внимания и поцеловал Сирону. «О боги, как долго я этого ждал», – прошептал он.

Она улыбнулась:

– И я тоже.

Чья-то рука легла Туллу на плечо и принялась трясти.

– Проснись! – потребовал голос.

Сирона исчезла. Вместо ее теплой кровати Тулл лежал ничком в каком-то навозе и под сырым одеялом. Он был в доспехах, холодных и неудобных, но тому, кто будил его, не было дела до его чувств.