Долгая ночь - Юля Тихая

Пришлось отодвинуть трубку от уха: где-то там, по другую сторону телефонного провода, Марек зашёлся душераздирающим криком. Настоящий колдовской ребёнок и будущее Рода Бишиг, он обладал способностью совершенно нечаянно, вякнув что-то на изначальном языке, приводить к некому подобию жизни плюшевых зверей, — а вякал он всякий раз, когда ему становилось скучно. Последние пару месяцев Ливи спала урывками и приобрела привычку иногда, закатив глаза, глухо стонать: «девки, не рожайте никогда».

Крик оборвался так резко, как будто провод всё-таки лопнул.

— Ливи?..

— Я здесь, — неожиданно чётко отозвалась Ливи.

На секунду я ужаснулась, что она убила ребёнка. Потом в трубке раздался какой-то бряк и жизнерадостное причмокивание, а дорогая подруга как ни в чём не бывало похвасталась:

— У Марека вылезла вторая пара резцов. А ещё он научился управлять всеми головами химеры отдельно! И эта его тварь уже, можно сказать, ходит!

— Ух ты, — без энтузиазма поддакнула я. Как по мне, пока химера умела только беспорядочно сучить лапами, она была даже как-то симпатичнее.

Плюшевую химеру ребёнку подарила ливина властная бабушка, и была она кошмарно уродливая, в лучших традициях Бишигов. Тем не менее, Марек пришёл в восторг и делал с химерой страшные вещи. Ливи вслух громко надеялась, что однажды «эту гадость» всё-таки придётся выкинуть, а сама с завидным терпением пришивала змеиные головы обратно.

«У меня тоже такая была в детстве, я с ней спала до самой свадьбы, — виновато пряча глаза, говорила Ливи. — Их шьют на островах специально для наследников Рода…»

В общем, странные они ребята, эти колдуны.

— Так вот! Я говорила уже? У Малой есть совесть, представляешь?!

Не то чтобы я считала наличие у Пенелопы совести чем-то кардинально удивительным, и всё же уточнила:

— А почему ты так решила?

— А, ну так я же узнавала про папу, — беззаботным голосом сказала Ливи, снова чем-то звеня, — ну, чтобы его выкопать и построить ему какую-нибудь там халупу на отшибе, чтобы, ну, в земле не гнил, а то всё же неприлично. И я в общем звонила, сперва в тюрьму, потом в ментовку, потом в прокуратуру, ну, поорала там маленько, и выяснилось, что Малая-таки немножко принцесска!

— Она его забрала?

— Да если бы! Она отгрохала ему под столицей целую башню! Не такую чтоб прям и не так чтоб сама, но башню! И даже флюгер туда воткнула, представляешь?

— Ух ты, — второй раз за разговор не нашлась я. — Это вроде как… хорошо?

— Да это зашибись! Меня ж бабуля, когда я дверью хлопнула, лишила содержания. Обратно приняла, но денег я у неё брать не стала, вот ещё! И моих хватило бы на ямку в граните, а башня — это серьёзно!

Я промычала что-то восхищённое, и Ливи принялась в подробностях живописать прекрасную похоронную башню.

Колдуны выходят из рода, а после смерти возвращаются в него, — на земном уровне это выглядит так, что у всякого рода есть грандиозный, часто многоэтажный, склеп, где в огромных каменных ящиках медленно разваливаются и тлеют замотанные в многослойные ткани тела. Перед погребением с трупа снимают посмертную маску, а затем аккуратно сбривают волосы и отнимают уши. Всё это хранится там же, на тяжеленном надгробии: маска, коса и заспиртованные уши, и каждую неделю члены рода спускаются в склеп и расставляют покойникам огни. Большинство колдунов выбирают и заказывают и банку, и плиту в весьма юном возрасте, а особым шиком считается походя хвалиться длиной семейного склепа.

Разумеется, когда мы только начинали дружить с Ливи, она показывала фотографии. Это было душераздирающее зрелище, и загадочно блестящие в свете лампадок дохлые уши потом ещё некоторое время казались мне в темноте. Но для Ливи это было действительно важно и, выйдя замуж, она немедленно начала копить себе на пристойный саркофаг.

Так вот, папин склеп, по словам Ливи, хоть и предназначался всего для одного тела, был исключительно парадным. В глубоком подвале был гранитный холл, гробница в золоте и стеклянные плошки с негаснущим пламенем, на уровне земли — открытая колоннада со статуей плакальщицы, а над ней узкий конус башни, увенчанный флюгером и музыкальными пластинами, нежно звенящими на ветру. По крайней мере, так было в проекте; работы ещё шли.

— А дразнила меня! Выпендривалась!.. — Ливи вздохнула. — Такая она у меня зануда.

— Почему же она тебе не сказала?

— Да кто ж её разберёт? Ой, я же давно спросить хотела: если уж ты с этим своим на мази, ты матери-то позвонила?

Я нахмурилась.

— Нет. С чего бы?

— Ну, чтобы она не волновалась.

— Что-то мне кажется, — медленно сказала я, — что уже поздно об этом думать. Давай о чём-нибудь другом, ладно?

— Ладно, — сразу же согласилась обманчиво-покладистая Ливи, но я ни капли не сомневалась: она запомнила. — А я кстати хотела спросить…

Мы болтали почти час, обо всяком своём, девчачьем: Ливи выспрашивала у меня про Ардена, сыпала советами от «опытной женщины», пересказывала сплетни из вечерней школы и упомянула, что заходила к Чабите узнать, как дела, и Чабита, конечно, сердится, но не очень, и вообще отлично обо мне отзывалась. Ещё она всё пыталась вызнать, насколько Арден пал жертвой моих «женских чар» и готов ли он ради меня горы свернуть, — не знаю, где она начиталась про двоедушников такой ерунды, — и не считаю ли я теперь случаем, что свет сошёлся клином на паре?

— Кстати, — чуть запнувшись, неуверенно начала Ливи, — а ты не звонила Трис?

— Звонила, — рассеянно сказала я, — пару раз, только она трубку не берёт. Я подумала, она опять съездила в Кланы и теперь депрессует. А что?

— Да нет, ничего такого, — торопливо заверила Ливи. — Просто подумала, мало ли! Мы соскучились по тебе. Ну и всякое такое.

В её голосе было какое-то странное напряжение, как будто она хотела сказать о чём-то, но не могла придумать, как.

— Вы с ней поссорились? — неуверенно предположила я.

— Нет-нет-нет, — натужно засмеялась Ливи, — ты что! Мы с ней вообще не настолько и близки, чтобы ссориться. С чего бы нам ссориться? Просто давно не виделись. Интересно, как там у неё дела!

Я нахмурилась. Ливи вела себя странно, говорила дёргано и какую-то чушь: с Трис она была даже, пожалуй, ближе, чем со мной, и Трис нередко помогала ей с Мареком. Одно время они даже всерьёз обсуждали, не стоит ли съехаться, но так и не решились.

— Ливи? Всё в порядке?..

— Всё просто супер, — защебетала Ливи, но теперь мне чудилась в этом фальшь. — Слууушай, мне вот всегда была интересно, а когда двоедушники встречают пару, они прям сразу…

И на какое-то время мы снова перешли на обсуждение всяких пошлостей.

Наконец, темы иссякли, и я хотела уже постепенно завершать разговор, когда Ливи вдруг с неожиданным пылом сказала: