Мир Аматорио. Неделимые - Мари Мур

через этот ад. И я готов на все, чтобы она об этом никогда не узнала.

– Больше никаких секретов? – требует Ким.

Я не хочу ничего скрывать от нее. Но все не так просто. Проблема в том, что правда откроет старые раны и заставит кровоточить их в два раза сильнее.

Я и Ким устали от всего этого дерьма. Нам обоим пришлось через многое пройти.

Я слишком люблю ее и хочу защитить от всего, что может причинить ей боль. Даже от правды.

Мне остается с ужасом ждать момента, когда Ким еще что-то вспомнит. И единственное, на что я надеюсь – этот день не настанет.

– Никаких секретов, – тихо говорю я.

***

Тук… Тук… Тук…

Я слышу, как бьется мое сердце в абсолютной тишине дома. Мне хочется подняться к Ким в спальню и забраться к ней под одеяло. Почувствовать ее рядом с собой и накрыть своим телом.

Еще несколько часов назад мы были абсолютно счастливы. Но в одно мгновение все кардинально изменилось.

Я сижу в гостиной и держу в руке бутылку виски. Ставлю бокал на стол и наливаю в него золотистую жидкость. Опрокидываю в себя и повторяю, чувствую, как виски обжигает горло.

Твою мать, я слишком глубоко погряз в собственной лжи и не знаю, как из нее выбраться.

Я смотрю на стол и сжимаю кулаки. Мне хочется его перевернуть к чертовой матери, но я не хочу, чтобы Ким проснулась от шума. После того, как я привез ее домой, моя малышка почти сразу уснула. Словно ее организм не мог больше справиться со стрессом и отключил от реальности.

Мой взгляд задерживается на каминной полке, где стоит фотография мамы. Поднявшись с кресла, я подхожу и смотрю на нее.

– Теперь я понимаю, почему ты молчала и ничего не говорила о своей болезни, – хрипло произношу я. – Ты не сказала, не потому что не могла. Ты не хотела причинить боль любящим людям. Ты лишь надеялась, что мы ничего не узнаем раньше положенного. До последнего дня ты храбро держалась и хранила свой секрет.

В груди болезненно ноет, и я вновь опрокидываю в себя бокал.

– Представляю, как ты разочаровываешься во мне, когда видишь, как я вру ей, что ничего не знаю, – продолжаю я. – Конечно, я все знаю. Мой мозг – жутко коварный чувак, и помнит все до мельчайших подробностей. Я бы сделал все, чтобы ничего этого не помнить. Но я вижу это так ясно. И это убивает меня.

Как она смотрит в объектив камеры. Как она пытается его остановить, но ублюдок становится безжалостнее и безжалостнее. Как я теряю ее с каждой секундой… 

Напряженный ком застревает в горле и режет его, словно битое стекло. Каждый вдох шипами врывается в легкие. Мои руки дрожат, когда я тру ими лицо и качаю головой, прогоняя от себя образы проклятого видео.

Оно стало моим ночным кошмаром. Моим личным порталом в ад, и в течение первого года после изнасилования Ким я спускался в него практически каждую ночь.

За исключением того времени, когда я пытался отвлечься выпивкой и бессмысленным сексом. Тогда я видел ее. Ким была рядом. Она улыбалась мне, и в тот короткий миг тьма потихоньку отступала от меня.

– Я поставил себя на ее место. И мне бы не хотелось этого знать, – признаюсь я. – Я знаю, что поступил неправильно. Но другого выбора у меня нет. Мы уже прошли через этот кошмар один раз. И я не могу допустить, чтобы она прошла через снова.

Развернувшись, я оставляю пустой бокал на столике и поднимаюсь на второй этаж. Открываю дверь в спальню, прохожу внутрь и на ходу сбрасываю с себя одежду.

Капли дождя стучат по стеклу, вспышка молнии освещает комнату на короткий миг. Я вижу очертания хрупкого тела Ким под одеялом, и по моему телу пробегает дрожь.

Черт, как же я боялся, что больше не смогу к ней никогда прикоснуться. 

Раздается раскат грома. Я приподнимаю одеяло и прижимаюсь к Ким, обвив рукой ее талию. Мое лицо зарывается в ее волосах, и я растворяюсь в ее запахе и тепле. Опускаю веки и крепко обнимаю ее, надеясь, что так будет всегда.

– Я люблю тебя, – шепчу я.

***

Резкий удар захлопнувшейся двери выдергивает меня из сна. Я поднимаю голову и слышу, как сквозняк гуляет по дому. Похоже, я забыл закрыть дверь, которая раскрылась от резкого порыва ветра.

За окном продолжает лить дождь. Я смотрю на Ким. Она спит, положив голову на мою грудь и обнимает меня. Осторожно, чтобы ее не разбудить, я подкладываю под ее голову подушку и выбираюсь из теплой постели.

Спустившись, я пересекаю гостиную и вижу, как в фойе нараспашку раскрыта входная дверь. Я подхожу к ней и закрываю на замок, ругая себя за оплошность.

Развернувшись, я направляюсь на кухню, чтобы выпить воды. Но вдруг наступаю на что-то прохладное и скользкое. Опустив голову, вижу, как моя ступня стоит на грязном пятне. Вспышка молнии освещает фойе, и я слышу, как пульсирует в висках сердце.

Это не пятно. Это след от ботинка. 

И следы тянутся по полу в фойе и уходят в гостиную.

Под раскат грома я бросаюсь вперед и улавливаю скрип ступеней на вершине лестницы. Резко вскидываю голову, и мои кулаки сжимаются при виде темного силуэта, скользнувшего в коридор.

– Ким! – я выкрикиваю и несусь наверх.

Пулей залетаю в спальню, не теряя ни одной драгоценной секунды. Вижу, как Ким спит, обняв подушку, и из меня выходит шумный вздох.

С ней все в порядке. 

Внезапно я чувствую покалывание в затылке. Оборачиваюсь, и у меня перехватывает дыхание.

В углу спальни стоит он. На нем та же самая куртка, джинсы и толстовка с капюшоном, скрывающая его лицо. В его руках поблескивает нож, и у меня перед глазами вспыхивает гнев.

Я убью его. 

Я бросаюсь на него, действуя на инстинкте и не заботясь о последствиях. Ублюдок падает вместе со мной, и я бью кулаком ему в челюсть. Он отводит назад голову, и я пытаюсь стянуть с него капюшон, чтобы видеть его поганую рожу.

Вдруг перед глазами мелькают белые точки, а в шее вспыхивает ослепительная боль.

Что-то острое вонзается в горло, и я чувствую, как кровь заполняет рот.

Он воткнул нож в мою шею. 

Мое тело замирает, воздух выходит из легких. Я пытаюсь дышать, но не могу сделать вдох. Он выдергивает нож из моего горла, я падаю, и кровь стремительно брызжет во