Идеальный парень - Алексис Холл

Но правда заключалась в том, что я никогда не видел его настоящего. Только отражение дурных фантазий моего воспаленного мозга. А в действительности Оливер был намного лучше: он был добрым и многогранным, хотя и чересчур тревожным, особенно если судить по его текстовым сообщениям. Я знал, как разозлить или рассмешить его, и я надеялся, что мне удастся сделать его счастливым.

Или, возможно, не удастся. Возможно, я был абсолютно безнадежен. Но Оливер пережил вместе со мной бредни моего отца и карри моей мамы, он держал меня за руку, пока мы отбивались от репортеров, он позволил мне отшить, а потом опять пришить его через дверь ванной. Он стал одним из самых лучших моментов моей жизни. Поэтому я должен был приложить все усилия и постараться подарить ему счастье.

– Мм, – услышал я свой собственный голос, – я тоже хочу, чтобы тебе было хорошо со мной. Я только не уверен…

Оливер склонился надо мной, и я ощутил исходившее от его сильного тела тепло, почувствовал прикосновение его идеально гладкой кожи.

– Мне с тобой хорошо. Не сомневайся.

– Но я…

– Тсс. Тебе ничего не нужно делать. Достаточно того, что ты со мной. Ты для меня…

Я посмотрел на него, не представляя, что услышу дальше. Судя по выражению его лица, он, возможно, и сам не знал, что сказать.

– Все, – закончил он.

Что ж, это было… что-то новое. Когда тебе одновременно приходится испытывать и сексуальное возбуждение, и сильное чувство, это очень изматывает, но вместе с тем вселяет в тебя надежду, пробуждает желание еще больше открыться перед любимым человеком.

Его губы прижались к моим в полупоцелуе-полустоне, и я обхватил его ногами и еще крепче обнял. Похоже, это подтолкнуло Оливера на дальнейшие действия, и это было замечательно. Вскоре наши тела слились в самбе чувственного предвкушения, и Оливер в этом танце был явно ведущим: его губы покрывали мое тело короткими поцелуями, от которых по всему телу пробегала дрожь, и все происходящее было таким чудесным, таким восхитительным, что перехватывало дух и хотелось лишь одного – чтобы это никогда не закончилось. Единственная загвоздка была в том, что я абсолютно не знал, куда деть руки. Как будто у меня вместо ладоней выросли две огромные инопланетные клешни, и без посторонней подсказки я не знал, как ими распорядиться. Может, стоило начать ласкать его член? Или было еще слишком рано? Он не возмутится, если я поглажу его по волосам? Или это будет просто странно? А может, дернуть его за волосы? Или это уже слишком? Ничего себе, какие же у него широкие плечи!

В конце концов я с тревогой прижал ладони к спине Оливера, но он приподнялся, схватил меня за запястья и осторожно положил их на подушку по обе стороны от моей головы. И надо сказать, этот жест был довольно сексуальным.

– Эм, – проговорил я.

– Прости. – Румянец разлился по его шее и груди. – Я… не смог сдержаться.

Как ни странно, но мне было даже приятно видеть, как Оливер теряет над собой контроль. Хотя даже в этот момент он оставался на удивление сдержанным. По крайней мере, мне теперь не нужно было переживать о моих руках, хотя, возможно, это была какая-то хитрая уловка с его стороны.

– Все… в порядке. Мне даже нравится. Если только, – заметил я со сдавленным смешком, – ты сейчас не наденешь на себя кожаный костюм и не прикажешь называть тебя «папочкой».

Он игриво укусил меня за горло.

– Оливер будет хорошо себя вести.

Его пальцы сплелись с моими, и когда Оливер наклонился, чтобы снова поцеловать меня, он был на редкость нежен, несмотря на то, что находился сверху и прижимал меня к кровати. Я слегка подтолкнул его, не потому, что хотел освободиться, просто у меня возникло такое чувство, будто из этих объятий мне уже не вырваться.

Впрочем, это было не так уж и страшно – навсегда остаться в объятиях Оливера.

Мое тело начало извиваться. Я услышал свой тихий и полный отчаянной страсти стон. Мне стало жутковато, стыдно и не по себе.

– Люсьен, пожалуйста, доверься мне. – В этот момент я одновременно испытал облегчение и вместе с тем некоторый страх, когда услышал, сколько беззащитности было в голосе Оливера. – Это нормально, что ты получаешь удовольствие.

– А какое удовольствие получаешь ты?

– Я получаю тебя. – Он улыбнулся, и его глаза засветились серебром. – Мне нравится, когда ты в моей власти.

И в этот момент я вспомнил кое-что… вспомнил, как это охрененно здорово быть вместе с кем-то, позволить ему видеть тебя таким, какой ты есть на самом деле. А большего мне и не нужно было.

– Тогда, может, – я весь напрягся и поцеловал его. И слегка укусил вместе с поцелуем, – меньше слов, больше дела?

Оливер зарычал. По-настоящему. Как зверь.

После этого от моего смущения и сдержанности Оливера не осталось и следа, а наши ласки стали волнующе смелыми. Я предпринял несколько чисто символических попыток освободиться, но он всякий раз отвлекал меня, шепча мое имя или прикасаясь к местам, которые, я и не знал, что могут быть такими чувствительными. И когда он перестал меня сдерживать, я уже так распалился, что просто не замечал этого.

Весь мир вокруг растворился, остались только я и он, помятые простыни и блики уличных фонарей на занавесках.

Чистое наслаждение сковывало меня. Оно было в прерывистом дыхании Оливера и потоке его ласк. В его глубоких поцелуях, бесконечных, как летнее небо. В изгибах и соприкосновениях наших тел, в легких касаниях волос и в каплях пота, скользивших по коже.

И в том, как он смотрел на меня: нежно и неистово и почти с… благоговением, как будто я был каким-то другим человеком, намного лучше меня настоящего.

Хотя, возможно, в тот момент я и в самом деле был таким.

О чем я вообще думал? Я не только согласился встретиться с Джоном Гребаным Флемингом во время самого напряженного для меня рабочего периода в году, так еще теперь из-за него мне пришлось оставить моего великолепного почти что официального парня, вместо того чтобы до умопомрачения заниматься с ним сексом. Наверное, я просто был порядочным человеком.

К моему удивлению, «Полумесяц» оказался одним из тех крафтовых пабов, где голые кирпичные стены создают претензию на особую атмосферу. Отец опаздывал – впрочем, ничего другого я от него и не ожидал, – поэтому заказал себе пинту напитка под названием «Обезьянья жопка», в котором ясно ощущались нотки манго и ананаса и приятная горчинка, сохранявшаяся до тех пор, пока я не выпил все целиком; а затем отыскал свободный столик среди бородатых типов, которые все как на подбор были в до смешного одинаковых клетчатых рубашках.

Какое-то время я сидел там, словно человек, который пришел сюда, чтобы в одиночестве выпить крафтового эля, и думаю, что среди поклонников этого напитка такое времяпрепровождение считалось вполне достойным уважения. Но мне это служило слабым утешением.